Томас Мор - Эпиграммы

Ныне же эта любовь до такой разрослася громады,

Что представляется мне, прежде я вас не любил.

Нравы серьезные ваши в столь юные годы причиной,

40 Также и ваши сердца, добрым искусством полны,

И красноречие ваше в приятно отточенной речи,

Каждое слово у вас взвешено с точностью в ней.

Все это сердце мое наполняет столь дивным волненьем,

Ныне с моими детьми крепко связуя меня,

Что к порожденным любовь - лишь единая страсти причина,

Свойство многих отцов, пусть не коснется меня.

Так, о дражайшее племя потомков моих, продолжайте

Дружество ваше крепить с любящим вашим отцом.

В доблестях этих такая откроется цель вам, что, право,

50 Вот уже кажется мне: прежде я вас не любил.

Это свершите (ведь можете вы) тех доблестей силой

Так, чтоб казалося мне: вас я не просто люблю.

249. ПОЭТ ОПРАВДЫВАЕТСЯ В ТОМ,

ЧТО, ПОКА ОН БЕСЕДОВАЛ С НЕКИМ ПРЕВОСХОДНЫМ КЛИРИКОМ,

ОН НЕ ЗАМЕТИЛ ОДНОЙ БЛАГОРОДНОЙ ДАМЫ,

ВОШЕДШЕЙ В ПОКОИ И ДОВОЛЬНО ДОЛГО СТОЯВШЕЙ

ПЕРЕД БЕСЕДУЮЩИМИ

Как-то твоя доброта, удостоив меня посещеньем,

В хижину эту мою, пастырь великий, вошла.

Ты между тем начинаешь со мною беседовать мило,

Так, что пред ликом твоим был я - вниманье само.

Тут, - но, ах, поздно об этом вчера лишь мне слуги сказали,

А от событья того минуло множество дней,

Дама вступает, и должно одежд величавость отметить,

Выше одежд - Красота, скромность - превыше красы.

В самый вступает покой, предо мною немалое время,

10 Остановившись, стоит, локтя касаясь локтем.

Смотрит она на монеты, отборные, древней чеканки,

Светлая, рада она светлым обличиям их.

Благоволит и десерт со стола утонченный отведать,

И от сладчайшего рта слаще еще аромат.

Наши, однако, глаза не взирают на это светило,

Больше я был неуклюж, чем неуклюжесть сама.

Я извиняю теперь, что мне слуги о том не сказали:

Кто бы хозяина мог счесть остолопом таким.

Вы, о глаза, что привыкли смотреть далеко, принимая

20 Блеск, коль от девы какой он, излучаясь, сиял!

Или состарился я? Или в теле все чувства застыли?

Или с утра у меня гений несчастливым был?

Иль, чтоб не мог ничего, лишь тебя ощущать я, беседой

Отнял своею меня ты у меня самого?

Диких зверей покорил Орфей искусством и лирой,

Сам я покорен твоим медоточивым словам.

Но эта прелесть твоя мне бедою большой угрожает,

Как бы она не сочла: ею тогда пренебрег.

Чтобы стоявшей так близко, чужой и под взглядами сбоку,

30 Не показалось, что я видел и, видя, презрел.

Но пусть прежде земля подо мною разверзнется, жажду,

Нежели в этой душе варварство дикое есть.

Чтобы, когда, словно ветром несомая легким, проникнет

Чистая нимфа опять в эти покои мои,

Я бы, пожалуй, дерзнул (если большее надо отвергнуть)

Средство найти, чтоб развлечь мне лучезарность ее.

Как это жаль, если отнята речь! Ибо речи лишенный

Все признает - отрицать не в состоянии он.

Так как теперь у меня нет словесного галлов обилья,

40 Что для моей госпожи служит родным языком,

Всеми я был бы оправдан, но нет пред одним оправданья

Мне судией: виноват, дело свое проиграл.

Тот, кто когда-то копья перенес эмонийского рану,

От эмонийского вновь силу обрел острия.

Так как бесчестие это твои породили рассказы

Милые (у госпожи скрытно похитив меня),

Это бесчестие снять и обязаны эти рассказы

Также твои и меня вновь подружить с госпожой.

250. СТИХИ, ВЗЯТЫЕ ИЗ "АНТИМОРА" БРИКСИЯ,

ПО ПОВОДУ КОТОРЫХ ШУТИТ

СЛЕДУЮЩАЯ НИЖЕ ЭПИГРАММА

СТИХИ БРИКСИЯ

Возле ушей моих все, когда я сочинял, находились

Фурии ярой толпой, выйдя из глубей земных.

И Алекто, и с главой, что священные змеи обвили,

Здесь Тизифона, и лик страшный Мегеры самой.

MOP

Бриксий, когда услыхал, что он многими здесь порицаем,

Как ложь одну лишь пишущий,

Чтобы порок этот, мог устранить, говорить он собрался

О том лишь, что увидено.

Было бы то несомненным, что правду никто б не отвергнул,

Хотя она и Бриксия.

Вряд ли он что-то нашел, у кого и к себе-то доверье

Вся лживость не ослабила.

Но лишь едва он постиг и повсюду умом изощрился,

Столь долго размышляющим,

Он лишь одно наконец - что все признают в один голос,

Что всякой правды праведней,

Сам обнаружил, и пишет забавно забавнейший, будто

Его венчали Фурии.

251. НА КОРАБЛЬ "КОРДЕЛЬЕР" И "ЛЕСА" "АНТИМОР"

ГЕРМАНА БРИКСИЯ, ГАЛЛА

Бриксий, сей Герман, имеет свои и "леса", и корабль,

Мощью на суше богат, мощью на море богат.

Силы и та, и другая что ведать дают ему? Глупость

Тащится на корабле, множество Фурий в "лесах".

252. НА ЭТОТ ОДИННАДЦАТИСЛОЖНЫЙ, БОЛЕЕ ТОГО,

ТРИНАДЦАТИСЛОЖНЫЙ СТИХ ГЕРМАНА БРИКСИЯ,

ГАЛЛА. ИЗВЛЕЧЕННЫЙ ИЗ "АНТИМОРА"

Он с себя отряхнул и в лики двинул людям.

МОР

Ты, о размере забыв, столь обширные строки рождаешь,

Коих и древле никто, ныне никто не творит.

Часто и долго на это дивясь, я исследовать начал,

Как это, Бриксий, тебе все совершить удалось.

И наконец я постиг, что стихи не размером ты меришь

Или же стопами их: локти - вот мера твоя.

253. НА ТО ЖЕ САМОЕ

То, что у Германа там, где слогов одиннадцать надо,

Сверх десяти еще три можно, читатель, найти,

Я извиняю. Ведь он не настолько считать научился,

Чтоб до одиннадцати правильно мог досчитать.

Я не хочу, чтобы мне он иль звезды, иль волны исчислил,

Или погрешности все в виршах (к тому же) своих.

Пусть бы исчислил пергамент за столько годов изведенный,

Если бы девять затем Муз он сумел перечесть,

Восемь конечностей Рака иль Нильского устья седмицу,

Книги у фаст перечесть, книги твои, о Назон,

Если бы страны он света иль Фебовых коней исчислил,

Фурий бы трех перечел, трижды безумней всех трех,

Если бы он (но хочу заручиться я верным залогом,

Если меня победят, сам я условье кладу),

Если б он сам сосчитать глаза свои мог (хоть их пара),

Дал бы один у себя глаз я ему проколоть.

ПРИЛОЖЕНИЕ I

СТИХОТВОРЕНИЯ, ОПУЩЕННЫЕ В ИЗДАНИЯХ 1518 и 1520 ГГ.

1. НА РОК, С ГРЕЧЕСКОГО

Если влечешься, влеком, - и влекись, а рассердишься, сам же

И пострадаешь, тебя ж будет и влечь, и тащить.

2. НА ЯКОВА, КОРОЛЯ ШОТЛАНДЦЕВ

Генрих пока благочестный победным оружьем от папы

Римского снова тебя, Галлия, освобождал,

Яков, шотландцев король, королевство британское занял,

Чести лишенный, тогда вражеским войском своим.

Не удержали его и скрепленные клятвами узы,

Даже на брата жены поднял оружие он;

Мало того, он к вере врагов перекинулся галльской,

Мало того, и Петра он бы ладью утопил.

Вовсе не диво, коль эти свершил он злодейства: ребенком

Кровью отца обагрил он уже руки свои.