Андрэ Моруа - Путешествие в страну эстетов

- На несколько месяцев! - в ужасе воскликнул я. - Но...

- Прошу вас, - кокетливо-властным тоном прервал Мартен, подождите... Вы увидите, что все уладится... Сударыня, садитесь... Не угодно ли чашку чаю?

Анна, умиравшая с голоду, радостно приняла приглашение. Снэйк пододвинул ей кресло, и, когда мы все удобно уселись за столом, Мартен снова заговорил:

- Послушайте... Вы задумали переплыть Тихий океан вдвоем, в маленьком суденышке, которое я только что мельком видел... Не можете ли вы сказать, с какими намерениями предпринята эта удивительная экспедиция?

- Только из-за любви к морю и отвращения к общественной жизни... Госпожа де Сов и я оба испытывали желание на некоторое время уйти от цивилизации. И она и я - хорошие моряки, и мы объединили свои усилия для этой поездки.

Мартен повернулся поочередно к двум своим товарищам; его глаза блестели.

- Оч-чень интересно! - сказал он напирая на слово "очень".

Ручко долго смотрел на меня своими прекрасными глазами.

- Дорогой господин Шамбрелан, - с участием спросил он, эта дама была вашей любовницей до отъезда или стала ею лишь в путешествии?

Анна с гневом поставила свою чашку на стол.

- Что за вопрос! - сказала она. - Я никогда не была его любовницей. Мы товарищи по спорту, больше ничего... И какое вам до этого дело?

Мартен засмеялся; у него был удивительный смех, детский и в то же время дьявольский.

- Милый друг, - сказал он Ручко, - немножко терпения... Но ее тон был очарователен, не правда ли, Снэйк?

- Да... - задумчиво сказал Снэйк, - такой естественный...

- Дорогие чужеземцы, - обратился к нам Мартен, - вы должны извинить нашего друга Ручко, он думает, что все люди разделяют его любовь к публичным признаниям... Но - я прошу вас извинить и меня - его вопрос был из тех, которые члены Комиссии временной иммиграции вынуждены предложить вам... Говорите без опасений, здесь вы находитесь в стране, освободившейся от всяких условностей... Если вы любовники, мы это отметим, но будем очень далеки от того, чтобы порицать вас за это... Напротив, - с новым оттенком в голосе прибавил он.

- Я говорю без всяких опасений, - ответил я. - Но то, что сказала вам госпожа де Сов, правда... Мы только дорожные спутники, не больше.

- Что? - удивился Ручко. - Вы жили на этом корабле одни, вдали от всякого общественного контроля, и желание не было сильнее вашей гордости?.. Это удивительный случай, - прибавил он вполголоса, оборачиваясь к Мартену.

- Оч-чень интересно! - сказал Мартен. - Я думаю, дорогие коллеги, что более продолжительный допрос мог бы только испортить психологические возможности темы... Я предлагаю отправить их в психариум.

- Согласен, - сказал Ручко, окинув нас нежным взглядом.

- А вы, Снэйк? - спросил Мартен.

Но Снэйк уже несколько минут делал какие-то пометки в записной книжке, время от времени поглядывая на Анну. Он вздохнул.

- Да, - сказал он, - в психариум... разумеется.

- Итак, дорогие гости, - заключил Мартен, - потому что отныне вы наши гости: пока беоты будут не торопясь чинить ваше судно, вас поместят в центральный психариум Майаны. Идите туда смело; с вами будут обращаться ласково; там вас устроят скромно, но достаточно комфортабельно. Мы еще увидимся. Ах, чуть не забыл, дорогие коллеги... Одну комнату? Или две?

- Как? - воскликнула Анна. - Разумеется, две... Но что это за люди? - прибавила она, оборачиваясь ко мне. - Что такое психариум? Уж не посадят ли они нас в дом умалишенных? Неужели ничего нельзя сделать? Ну, Пьер, говорите же!

- Господа... - начал я.

Но я чувствовал, как меня опять охватывает та ужасная застенчивость, от которой меня излечило за последние два месяца лишь одиночество вдвоем.

Ручко сделал мне знак молчать и расплылся в благодушной улыбке, в которой я почувствовал безграничное презрение. Затем, поверх наших голов, как будто Анна и я не существовали, он бросил Мартену:

- Две комнаты! Но вы видели, как бурно они реагировали? Эти бедные люди фанатично верят в реальное!.. Позовите, пожалуйста, кого-нибудь из беотов, мой друг.

Мартен нажал кнопку звонка, и в комнату вошел человек в форме.

- Вы отведете этих двух чужеземцев в психариум, - сказал ему Мартен, - я дам инструкции непосредственно миссис Александер.

Человек поклонился, потом нагнулся к Мартену и шепнул ему что-то на ухо.

- Ах да, правда, - ответил Мартен. - Я и забыл про эксперта. Велите ему войти.

Анна взяла меня за руку.

- Послушайте, Пьер, да сделайте же что-нибудь... Эти люди или считают нас сумасшедшими, или сами сумасшедшие... Они только что говорили об эксперте. А вдруг мы окажемся в заключении? Пьер, вы знаете, что у меня спокойный характер, что я могу быть мужественной, но теперь мне страшно...

Снэйк посмотрел на нее и сделал знак Мартену.

- Удивительно! - отозвался Мартен. - Страх... Вот чего я не видел уже тридцать лет! - И он закончил, будто в театре: - Бо-оль-шой талант!

Открылась дверь, и вошел человек с длинной бородой, в выпачканной красками блузе.

- Здравствуйте, Август, - сказал ему Мартен. - Я посылаю этих двух друзей в психариум, и мне нужна ваша виза.

Человек прищурившись посмотрел на Анну и на меня.

- Она, без всякого сомнения... прелестна... - сказал он, - кожа, которая не боится света... пожалуй, чересчур в английском духе, на мой взгляд, но дело не в моем взгляде... Он... хуже... гораздо хуже... но интересен... прекрасные неровности... (Он большим пальцем очертил мои щеки и подбородок.) Да, сойдет, беру обоих.

Мартен попросил нас встать.

- Сударь, - сказала Анна, обращаясь к Ручко, - вы кажетесь очень добрым... Вы обещаете, что нам не причинят никакого зла?

- Обещаю, - сказал Ручко, беря ее за руки, - я вам обещаю, что мы вас спасем от вас самих.

Наш проводник шел быстро. Мы испытывали странное ощущение неустойчивости, которое твердая почва вызывает у всех, кто провёл несколько недель на борту корабля. Город показался нам необычным. Изящный и цветущий, как некоторые из новых городов Марокко, но с чересчур изысканными формами, утомлявшими ум и глаз. По пути мы с изумлением читали названия улиц: улица Флобера, парк Россетти, аллея Пруста, сады Эвпалиноса, сквер Бэббита, терраса Бэринга, улица Форстера.

- Какой культурный народ! - сказала Анна. - Прогуливаешься точно в библиотеке.

Мы пытались расспросить нашего спутника; он говорил по-английски, но, очевидно, не желал удовлетворять наше любопытство. "Я не получил полномочий. Миссис Александер объяснит вам; она привыкла", - отвечал он на все наши вопросы. Через минуту он указал на здание в глубине площади, похожее на' большой отель, и сказал: "Центральный психариум". Это и была наша будущая резиденция. Ее окружал сад с группами пальм и клумбами лиловых цветов.

- Бывают дома умалишенных, которые делают красивыми, чтобы внушить больным доверие, - сказала Анна.