Бранислав Нушич - Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы)

Его решительная критика основ буржуазно-капиталистического общества королевской Сербии и монархо-фашистской Югославии способствовала расшатыванию устоев мира гнета и насилия.

Бранислав Нушич написал несколько сотен фельетонов, печатавшихся главным образом в газете "Политика" с 1905 по 1910 год. Необходимость писать два-три фельетона в неделю приводила к тому, что некоторые из них создавались наспех, на случайную тему. И несмотря на это, многие фельетоны Нушича до сих пор не утратили своего литературно-художественного значения и общественного звучания.

Фельетоны Нушича являют широкую картину общественной жизни Сербии начала XX века. В этой великолепной мозаике каждый камешек имеет и свою особую ценность. Нушич был родоначальником фельетона в Сербии как художественного жанра, имеющего право на самостоятельное существование. Сама сербская действительность с ее полицейско-бюрократическими институтами подавления свобод давала писателю обильный материал для сатиры. Нушич не мог пройти мимо того обстоятельства, что в мире гнета и насилия место человека в обществе определяется не его личными достоинствами и заслугами, а богатством и связями, что деньги и положение из невежды делают ученого, из преступника - уважаемого гражданина. Тема власти денег лейтмотивом проходит через многие произведения Нушича, поставлена она и в фельетоне "Ослиная скамья".

Сербскому понятию "ослиная скамья" в русской дореволюционной школе соответствовало слово "Камчатка", означавшее последнюю парту, за которую учитель сажал самых плохих учеников. Под пером сатирика это понятие обрело широкое социальное и общественное звучание. Оказывается, и место ученика за партой определяется не его успехами, а положением родителей в обществе. "В жизни тоже есть первая, вторая, третья и четвертая скамьи... Ах, эти горемыки с ослиной скамьи, я жалел их в школе. Мне жаль их и в жизни!" заканчивает свой рассказ писатель.

Герои Нушича имеют четкую социальную характеристику, которая определяется прежде всего положением, занимаемым тем или иным персонажем в обществе. Они делятся на две группы: единицы, баловни судьбы (торговцы и крупные государственные чиновники) и толпа горемык, на которых "срывает свою злость учитель" в школе, кто в жизни на своих плечах выносит все превратности судьбы.

Нушич видел, что в буржуазном обществе происходят странные вещи. То, что люди прежде считали добродетелью, стало пороком, а кратчайшим путем к цели, вопреки здравому смыслу и логике, стал не прямой путь, а окольный. "Даже к богу вы не можете обратиться прямо, - говорит автор в фельетоне "Кратчайший путь". - И если вы хотите, чтобы на вас низошла его благодать, незачем обращаться к нему с простой усердной и честной молитвой; вам следует проведать о лазейках, через которые обходным путем скорее всего можно снискать божью милость".

Тяжела жизнь белградских обывателей. Они постоянно озабочены проблемой, где достать деньги, чтобы уплатить за квартиру, рассчитаться с долгами, пока не явился судебный исполнитель. Вот почему столь естественным представляется страх белградской женщины перед переписчиком ("Перепись населения"), которого она принимает за судебного исполнителя, пришедшего описывать имущество. "Перепись населения" - фельетон социально-бытовой. В сухих, казалось бы, официальных ответах на вопросы переписного листа, в разговорах с жителями отразилась мрачная картина жизни людей с их вечным страхом за завтрашний день. В ряде фельетонов Нушич высмеивает нравы буржуазной прессы ("Мое первое интервью"), бичует полицейских и бюрократов ("Жандармы-курсанты", "И еще об одном урожае", "Первая сербская комиссия", "Миллион" и др.), издевается над попами ("Поп-офицер"). Но особенно выразительно звучит смех писателя, когда он пишет о буржуазном парламентаризме. Нушич срывает маску с "народного представительства", показывает продажность и соглашательство, трусость и низкопоклонство буржуазных парламентариев. Эта тема разработана писателем в фельетоне "Обструкция", в котором представляется борьба различных политических партий, действующих, разумеется, "от имени народа и во имя его интересов". Сатирик понимал, что буржуазные оппозиционеры неспособны к решительным действиям, он сам неоднократно убеждался в непоследовательности и трусости буржуазной фронды, и все эти характерные для "рыцарей фразы" черты воплотил в нескольких словах, с которыми "смело" обращается к правительству "самый опасный оппозиционер", спрашивающий премьер-министра, "верно ли, что у шаха насморк и это скрывают от народа?"

Разнообразная тематика требовала и различных форм воплощения. Нушич пишет фельетоны то в форме интервью ("Мое первое интервью"), то в форме бюрократической анкеты ("Перепись населения"), то в виде сообщения газетного репортера с места событий ("Собачий вопрос"). Повествование в фельетонах часто переходит в живой диалог, напоминающий читателю замечательные одноактные комедии и сцены того же автора. Для фельетонов характерно смешение бытового и политического элементов, что позволяло писателю через незначительную на первый взгляд бытовую деталь показать большое общественное зло.

Общественный паразитизм, лицемерие и фальшь буржуазного общества с неменьшей сатирической силой обличал Нушич и в своих рассказах, которые он писал на протяжении всей жизни. Перед читателем проходит галерея образов, представляющих различные группы сербского населения. Это торговцы и мелкие чиновники, ремесленники, писатели и ученые.

В рассказе "Покойный Серафим Попович" раскрывается леденящая душу картина распада человеческой личности, превращения человека в мертвый параграф. Долгая служба вытравила в Серафиме Поповиче все человеческое, и он не в состоянии представить себе жизнь вне рамок канцелярии с ее строгой регламентацией, поэтому, выйдя на пенсию, он организует домашнюю жизнь на бюрократический лад с входящими и исходящими бумагами, книгами регистрации. Серафим Попович "был чиновником до мозга костей, Каждый волосок на его голове был чиновником. Когда он шел, то был озабочен тем, чтобы идти по чиновничьи; если ел, то старался есть по чиновничьи, и даже когда был один в комнате, любую мысль, которая казалась ему недостойной чиновника, решительно отгонял от себя".

Горечь обиды за искалеченную жизнь маленького человека, забитого, загнанного чиновника в одних рассказах сменяется гневным обличением носителей несправедливого правопорядка - в других. Вместо мягкого юмористического тона фельетонов и рассказов, героями которых являются простые люди, собратья по перу, мелкие чиновники на пенсии, появляется саркастическая выразительность, когда заходит речь о власть имущих бюрократах и толстосумах, о министрах и полицейских.