Александр Соболев - Ефим Сегал, контуженый сержант

- А кто теперь подписывает газеты в свет? Кто читает полосы? - спросил он Анфису Павловну.

- Твоя пгиятельница Дубова, - ответила та не без ехидства.

- Мда-с! — кисло улыбнулся Ефим.

- Вот тебе и «мда-с!», - передразнила Пышкина, - съел?.. Да, не забыть бы, она наказала: как только пгидешь из отпуска, явись к ней.

Дубова вскользь осведомилась, в добром ли он здравии. Не дожидаясь ответа, вперив в него пронзительный взгляд светло-зеленых глаз, спросила: - Позвольте поинтересоваться, почему вы не вступаете в партию?

- В партию? - переспросил Ефим, не ожидавший такого вопроса.

- Именно, в нашу партию большевиков, - отчеканила Дубова.

Ефим припомнил: такой же вопрос задавала ему и Горина. Ответить прямо, как тогда, он теперь не мог - собеседница не та. Лгать не хотел, ответил дипломатично:

- Я полагал, Марфа Степановна, что вы пригласили меня поговорить о делах редакционных. А членство в партии, наверно, мое личное дело, по крайней мере к моей работе в редакции отношения не имеет.

- Не-ет, ошибаетесь, Ефим Моисеевич, - Дубова по-рысьи сверкнула глазами, - ваша беспартийность прямо касается занимаемой вами должности ответственного секретаря, особенно в настоящее время: редактор - коммунист Гапченко уволился, заместитель - коммунист Адамович подолгу болеет. Нового редактора мы пока не подобрали. Ситуация в редакции сложилась чрезвычайная: беспартийный товарищ Сегал фактически руководит партийной газетой! Допустимо ли это?

Ефим пожал плечами.

- Недопустимо! - Дубова хлопнула ладонью о стол. - Поэтому предлагаю вам быстренько заручиться рекомендациями и подать заявление о приеме вас кандидатом в члены ВКП(б). Просьбу вашу удовлетворим. Не мешкайте, оформляйте документы. Договорились? - Рысьи глазки сузились, колко поглядели на Ефима.

- Я подумаю, - ответил он

- Что ж, подумайте, подумайте, да не мешкайте... Так-с, с этим вопросом покончено. Поговорим о планах ближайших номеров газеты.

С тоской и досадой слушал Ефим некомпетентные, но самоуверенные наставления заместителя секретаря парткома. Чуть ли не через каждое слово она подчеркивала железным голосом:

- Помните, все материалы, предназначаемые для печати, должны отличаться высокой большевистской принципиальностью. Последовательно, день за днем, месяц за месяцем, надо показывать авангардную роль коммунистов на производстве, всегда и везде. Вам ясно?

- Вполне.

- Что же касается беспартийных стахановцев, - продолжала поучения Дубова, - то их надо освещать в печати как идущих вслед за коммунистами.

- И, - вставил Ефим в тоне партийных наставлений, - выполняющих свой патриотический, стало быть, тоже партийный, долг.

Дубова замолчала, с удивлением уставилась на Ефима.

- Именно это я и хотела сказать. Как вы догадались, Сегал?

- По логике вещей, Марфа Степановна.

А логика его была очень проста: он вспомнил сравнительно недавний инцидент в этом кабинете, когда партсекретарша распекала его и Гапченко за отсутствие в очерке Сегала слов о партийном долге. По-видимому, Дубова об этом успела забыть. «А что если высокоидейную даму спешить с объезженного конька - хоть на раз лишить привычки проповедовать партийные догмы, хоть на минуточку заставить думать? - озорно прикинул Ефим. - Попробовать, что ли?»

- Разрешите, Марфа Степановна, кое о чем вас спросить.

Дубова согласно кивнула.

- Как секретарь парткома по идеологическим вопросам вы требуете систематически показывать в нашей многотиражке авангардную роль партийцев на всех участках производства.

- Верно, - подтвердила Дубова.

- Но я могу привести десятки примеров, когда беспартийные рабочие трудятся лучше своих партийных товарищей. Кому в таком случае принадлежит авангардная роль? - Ефим замолчал в ожидании ответа.

Учуяв подвох, Дубова начала сосредоточенно барабанить рыжими пальцами по столу, потом подняла рысьи глаза на Ефима, покачала головой:

- Не понимаю вас, Сегал, поясните свою мысль.

- По-моему, я выразился доходчиво, но если вы настаиваете, пожалуйста... Вот, к примеру, во втором механическом есть передовая бригада слесарей, вы, наверно, знаете Юрия Иванова. Он беспартийный, восемнадцать членов его бригады - тоже. Получается: полностью беспартийная бригада - лучшая не только в цехе, но и на заводе. В том же цехе бригада во главе с коммунистом Тереховым постоянно отстает от бригады Иванова. У кого в данном случае авангардная роль? Если я как журналист припишу ее Терехову, то вместе с нашей газетой окажусь лжецом и фальсификатором. Как быть в этом случае?

Дубова густо покраснела. Надежно объезженный партийный конек неожиданно взбрыкнул, сбросил всадницу... Ой, как нехорошо, непривычно, неуютно...

- Наша точка зрения ясна, - сказала она, пытаясь прикрыть растерянность уверенным голосом, - партия - организующая, направляющая сила. Это не подлежит ревизии, -добавила с нажимом, отчеканивая каждое слово.

- Насчет направляющей и организующей роли партии не спорю - аксиома, - Дубова не расслышала иронии в голосе Ефима. - Но в данном конкретном случае как писать о беспартийной бригаде Юрия Иванова?

Дубова напряглась, выпрямилась во весь свой высоченный рост, уперлась сжатыми кулаками в стол, грозно забасила:

- Делайте, как вам велят, слышите, товарищ Сегал? Я выполняю роль представителя ленинско-сталинской партии на заводе и будьте любезны подчиняться! Иначе... - она явно собралась припугнуть Ефима, но вдруг спросила: — Разрешите полюбопытствовать, каково ваше социальное происхождение?

- Я сын фабриканта, внук купца, правнук помещика, - ответил он без улыбки.

- А если серьезно?

- Можно и серьезно. Мой отец до и после революции был служащим средней руки, мать - домохозяйка.

- Вот в том-то и дело! - торжествующе воскликнула Дубова. - Сразу видно ваше непролетарское происхождение. Вот почему вы, в общем-то умный человек, не нашей великой ленинско-сталинской пролетарской общности.

Ефим хотел возразить ей, но Дубова, властно махнув рукой, продолжала:

- А я - дочь политкаторжанина. В девятнадцатом вступила в комсомол, в двадцатом - в партию. Я - икапистка, я - коммунистка, я, - она ханжески преданно посмотрела на портрет Сталина, - дочь партии, дочь народа!

- Да, но... - начал было Ефим.

- Обойдемся без прений, товарищ Сегал! - оборвала Дубова. - Выполняйте партийные указания без рассуждений. Вы фронтовик, знаете силу приказа.

Ефим вскочил с места.

- Есть выполнять ваши приказания, товарищ секретарь парткома! - гаркнул он, приложив руку к непокрытой голове. - Разрешите быть свободным?

- Идите, - несколько понизив тон, буркнула себе под нос Дубова

«Потомок политкаторжанина, дочь партии», - передразнил Ефим, выйдя от Дубовой. — Перевертыш вы, мадам, перевертыш и демагог. Оружие ваше - насилие и очковтирательство... А с любимого конька я вас все-таки ссадил!»