Томас Олдрич - Воспоминания американского школьника

- Что ты? Что ты, Фред? - Я обнял его.

- Бенни... - прошептал Фред, глотая слезы, - как мы вернемся домой без него?!

"В самом деле, как мы вернемся домой без Бенни? - думал я. - Что мы скажем? Мэри-то как будет плакать. У нее глаза и волосы совсем такие, как у Бенни. Как он смотрел на нас из лодки! Потом он закрыл лицо руками. Плакал он или боялся смотреть на море? Море было черное, все в пене... А волны какие!.. Нет, нет, его непременно спасут".

Вдруг Фил вскочил и выбежал из палатки. Колючая струя ветра и водяной пыли ворвалась к нам.

- Ау!.. Ау!.. - кричал Фил. - Мы здесь!.. Мы здесь!..

Фред и я схватились за руки и прислушались. Фил замолчал. Он вернулся в палатку и сел на прежнее место.

- Показалось, - сказал Фил. - Это, должно быть, чайка кричала, а мне послышался голос Бенни.

Всю ночь мы не спали. Сидели в промокшей палатке на холодной земле, прижавшись друг к другу, и молчали.

Изредка только перекидывались словами.

- Холодно, - бормотал Фред.

- Подвинься поближе к Тому, - советовал Фил.

- Утром нас подберет какая-нибудь рыбачья лодка, - говорил Фил вполголоса.

- Когда еще наступит утро, - отвечал я.

Наконец стенки палатки посветлели. Беловатыми пятнами выступили из темноты лица Фреда и Фила. Потом стали видны волосы, глаза, рот.

Ветер утих. Дождь перестал. Рассвело.

Я поднялся. Все тело затекло, в ногах бегали мурашки, пальцы застыли. Поискал куртку. Ах, да, она осталась у Бенни.

Я вышел из палатки.

Остров был совсем не такой, как вчера, - он стал серый, унылый. На прибитой траве валялись поломанные ветки. С обвисших деревьев капала вода. Мутные ручейки сбегали с пригорка к морю.

Море сделалось грязное, зеленовато-серое. Волн больше не было, но вода все еще качалась и подбрасывала желтые полосы пены.

Вдруг я увидел вдалеке темную черточку.

- Фил! Фил! - закричал я. - Скорей сюда!

Фил и Фред выскочили из палатки.

Я показал им на темную черточку.

- Да, - сказал Фил, - лодка.

Мы побежали к берегу.

Это были два баркаса. Баркасы быстро двигались к острову.

В переднем на руле сидел Перкер, а на носу я разглядел какого-то человека в сером пальто и дедушку.

Дедушка сидел, как всегда, опершись подбородком на набалдашник палки.

Вдруг он увидал нас.

Дедушка вскочил на ноги м крикнул:

- Том!..

Голос у него был не такой, как всегда.

Человек в сером пальто первый выпрыгнул на берег. Это был мистер Уоллес.

- Наконец-то! - Он бросился к нам. - А где же?..

Голос у него оборвался, лицо стало белое, как бумага. Мы опустили головы. Все обступили нас. Фил рассказал, как было.

- Лодку понесло к Уольбакскому маяку...

Он хотел сказать еще что-то, но вдруг всхлипнул и принялся тереть кулаками глаза.

Тут и я не выдержал, бросился к дедушке и, уткнувшись в его пальто, заплакал.

Дедушка крепко прижал меня к себе.

- Вот что, капитан Нёттер, - сказал Перкер, - забирайте-ка вы мальчуганов и отправляйтесь в город. А мы с мистером Уоллесом поедем к маяку.

---------

На ривермутской пристани толпились встревоженные люди. Вчера утром, часом раньше нас, вышли в море три рыбачьих баркаса.

Баркасы еще не вернулись. Растрепанные, с красными глазами, женщины стояли на ступенях пристани. Они кутались в платки и перебрасывались отрывистыми тревожными словами.

- Да это капитан Нёттер! Капитан Нёттер, вы не видели наших? кричали нам с пристани, пока мы привязывали лодку.

Дедушка только молча покачал головой.

Сквозь толпу к нам пробрались мать Фреда Лангдона и отец Фила. Мистрисс Лангдон бросилась к Фреду и заплакала.

- Но ты же весь мокрый! - вдруг закричала она, схватила сына за руку и потащила домой.

Мы попрощались с Филом и тоже зашагали к дому.

Тетушка уложила меня в постель, натерла спиртом, укрыла двумя одеялами и напоила чаем с малиной. Но я никак не мог согреться. Зубы у меня стучали больше, чем ночью в палатке, ноги были холодные как лед, а голова лежала на подушке совсем чужая.

В комнате не переставая шумело море. Оно подступало к самой кровати. Я закрывал глаза ладонями, как Уоллес в лодке. Тогда кровать начинала раскачиваться, плясать и вдруг проваливалась куда-то.

Потом мне казалось, что я стою по горло в холодной воде и кричу: "Бенни! Бенни!" А Бенни смотрит на меня из лодки широкими, как блюдечки, глазами. Потом лодку уносит, а глаза остаются и вдруг начинают вертеться, вертеться, так что кружится голова и тошнит.

---------

Я болел целый месяц. Китти рассказывала мне потом, что я часто бредил и кричал во сне.

Я постоянно спрашивал о Бенни. Со мной сейчас же начинали говорить о чем-нибудь другом и не отвечали на мои вопросы. Но один раз я услышал, как тетушка разговаривала с Китти. (Они думали, что я сплю).

- Бедный мистер Уоллес, - говорила шепотом Китти. - Я заходила сегодня к Конвеихе в лавку. Он стал совсем седой и так сгорбился, бедняга, что на него смотреть жалко.

- Еще бы, - отвечала тетушка, - такое горе!..

Я уткнулся в подушку и заплакал.

Когда я встал с постели, курточка висела на мне как мешок, а рукава были чуть пониже локтей.

Я вырос на целую голову.

Весь следующий год прошел у нас тихо. Мы много читали, много занимались. Я стал хорошо учиться, и мистер Гримшау объявил меня вторым учеником.

Сороконожки больше не собирались.

21

Большой корабль приближался к Ривермуту.

Три мачты врезались в небо. Как спички, чернели реи.

На самой высокой мачте полоскался в ветре флаг. Я и Перец Виткомб стояли на краю пристани и, устроив из ладоней зонтики, смотрели на корабль.

- Он идет к нам чиниться, - сказал Перец.

- А ты почему знаешь? - спросил я.

- Что же ему тут делать? - ответил Перец. - Такие большие корабли не приходят к нам за грузами.

- Смотри, смотри, Перец! - закричал я. - Матросы!

- Где, Где?

- Вон там на носу.

- Вижу. а сколько их всего на корабле? Ты как думаешь?

- Человек тридцать!

- Только тридцать? На таком-то фрегате?

- Ну, фрегат! Обыкновенный пакетбот.

Корабль стал на якорь. Матросы спустили шлюпку. Шесть пар весел взлетели и разом воткнулись в воду.

- Здорово гребут, - сказал Перец.

Шлюпка подошла к берегу.

- Ловите, пареньки! - крикнул один матрос и бросил нам канат.

Мы поймали мокрую петлю и надели на чугунную тумбу.

Матросы, разминая плечи и оправляя куртки, выходили на пристань.

Первый был молодой белокурый парень в шапке набекрень. Он шел, размахивая руками, и что-то напевал себе под нос. Второй, юркий, смуглый, с серьгой в ухе, был похож на обезьяну. У третьего квадратная борода росла прямо из шеи, он шагал вразвалочку, широченные плечи покачивались на ходу.

Да ведь это старый тайфунец с картинками!

И я сразу вспомнил, как его зовут.

- Матрос Бен! Матрос Бен!

Бородатый матрос остановился и растерянно оглянулся.