Лео Перуц - Снег Святого Петра

- Итак, вы разыскали его,- говорил русский.- И даже беседовали с ним. Да вы просто ангел, Каллисто! Ваши слова звучат в моих ушах, словно пасхальный благовест колоколов. Как он себя чувствует? Чем он теперь занимается? Голова его всегда бывала полна всевозможных замыслов. Находившуюся у него в кармане сотню рублей он превращал в тысячу - такой уж он был человек. Но почему же он не отвечал на мои письма? Неужели он стыдится своего старого товарища?

Тут заговорила Бибиш. В первый раз после долгого, долгого перерыва услыхал я ее бархатный голос.

- Сколько вопросов разом! Нет, он не получал ваших писем. За последний год он три раза менял службу. Одно время он не имел собственного угла и бродяжничал. Месяц назад он работал подмастерьем у какого-то часовщика.

- Он всегда проявлял большие способности к механике и даже что-то изобрел,- заметил русский.- Ну а теперь? Где он находится?

- Теперь ваш друг целый день продает газеты, а по вечерам стоит в пестрой ливрее перед дверями ресторана "Город Кёльн" и подсаживает посетителей в их автомобили.

- Мой друг? - воскликнул русский.- Неужели он сказал вам, что мы были друзьями? Да мы никогда с ним не дружили! Ну конечно, я знал его, и пару раз мы с ним играли в карты в клубе. А не упоминал ли он о том, сколько он теперь зарабатывает?

- В хорошие дни до восьми марок.

- Восемь марок в день! Он одинок, и ему не приходится ни о ком заботиться. На пять марок в день он может отлично прожить и даже позволить себе выпить за обедом пару рюмок водки. Остаются три марки в день, что составляет девяносто марок в месяц, а в год - совершеннейшие пустяки! Это не составляет даже процентов на ту сумму, которую он мне должен. Но я, простите, плюю на это... Упоминал он хоть словом о том, что должен мне?

- Нет, должно быть, он давно позабыл об этом.

- Позабыл? - воскликнул князь Праксатин.- Позабыл о карточном долге? Долге чести? О семидесяти тысячах рублей, золотых рублей, которые он обязался уплатить в течение одной недели! Позабыл, говорите? Что ж, я ему напишу и напомню. В один прекрасный день я получу эти деньги. Он снова разбогатеет, я в этом убежден. Такие люди, как он, не остаются всю жизнь продавцами газет. Такой человек, как он... Успокоишься ты когда-нибудь или нет? А ну-ка, лежать!

Последние слова относились к овчарке, которая вдруг вскочила и бросилась на воробьев. Бибиш наклонилась, погладила ее по загривку, и собака ласково прижалась мордой к ее руке.

- Простите меня за то, что я вас оставлю,- сказал князь.- Мне необходимо до обеда написать несколько писем, да и вообще привести в порядок свою корреспонденцию. Еще раз от души благодарю вас.

Он обернулся и заметил меня позади автомобиля.

- А вот и наш милейший доктор! Уже пообедали? Разрешите мне, Каллисто, представить вам доктора Амберга...

- Это совершенно излишне. Мы знакомы,-сказала Бибиш.- Я, впрочем, не уверена в том...

Она махнула рукой князю Праксатину, который уже сидел за рулем и загонял автомобиль в гараж, а затем снова обернулась ко мне.

- Я, впрочем, не уверена в том, что вы меня еще помните.

- Помню ли я вас? Вас зовут Каллисто Тсанарис. Ваше место было у второго окна справа. Когда вы появились в первый раз, на вас было гладкое платье василькового цвета и шаль в голубую и белую полоску...

- Это верно,- перебила она меня.

- ...но впоследствии вы никогда больше не надевали этого платья. Однажды, в ноябре, вы не приходили на протяжении одиннадцати дней. Вы были тогда больны? Когда вы разговаривали сами с собой, то называли себя Бибиш. Вы курили маленькие тоненькие папироски с пробочным мундштуком.

- Действительно... И вы все это еще помните? Значит, я все же произвела на вас известное впечатление. Но в таком случае я не понимаю, почему за все это время вы не проявили по отношению ко мне ни малейшего интереса. Я должна вам сознаться, что прилагала немало стараний к тому, чтобы обратить на себя ваше внимание, но вы, казалось, приняли твердое решение не замечать меня. Я чуть-чуть было не сказала "к сожалению"...

Я посмотрел на нее. Зачем она это говорит? Ведь в ее словах нет ни слова правды.

- Вы же не станете оспаривать, что на протяжении полугода мы с вами работали в одной и той же комнате и что за все это время вы не сказали мне ни слова, кроме "доброе утро" и "добрый вечер"? Согласитесь, вы обнаружили изрядное высокомерие. Вы были, вероятно, избалованы успехами у хорошеньких женщин, и маленькая греческая студентка не представляла для вас никакого интереса.

Я призадумался. Не права ли она, в конце концов? Быть может, вина и впрямь падает всецело на меня? Не был ли я чересчур сдержан, чересчур напуган, чересчур робок, чересчур труслив и, быть может, даже чересчур горд?

- Но теперь-то вы сожалеете об этом? - спросила она шутливо.- Что ж, еще не все потеряно. Никогда не поздно исправить свою ошибку. Случай свел нас вновь, и, может быть, теперь мы наконец подружимся.

С неуверенной улыбкой на устах она протянула мне руку. Я жадно схватил ее. Говорить я не мог. Я чувствовал себя как человек, видящий собственными глазами нечто такое, что нарушает все законы природы. Но все происходящее и впрямь было для меня чудом.

- Да,- добавила она задумчиво.- Свое синее платье я подарила моей тогдашней горничной. И вдруг она разразилась смехом.

- Вы слышали его? Этого князя Праксатина с его семьюдесятью тысячами рублей? Вы что-нибудь поняли из его слов? Нет? Ну, тогда я вам все объясню.

Она наклонилась ко мне. Ее рука коснулась моей.

- Видите ли, у князя Праксатина революция, в сущности, ничего не отняла. Все, что имел, он проиграл в карты еще до войны. Он играл каждый вечер. Азарт владел им всецело. В один прекрасный вечер он играл в клубе в покер с тремя молодыми людьми, сыновьями богатых промышленников и крупных землевладельцев. В тот вечер ему сказочно везло, везло в первый раз в жизни, и он выиграл двести сорок тысяч рублей. Так как его партнеры были сыновьями очень богатых людей, то он, пряча в карман жетоны, ничуть не сомневался в том, что это были верные деньги. Но на следующий день произошел штурм Зимнего дворца. Кому тут было до карточных долгов? Революция лишила молодых партнеров Праксатина всего их имущества. Теперь они эмигранты и все как один ведут ожесточенную борьбу за кусок хлеба. Но каждый месяц князь Праксатин посылает им по вежливому письму с напоминанием о долге и справляется, не в состоянии ли они выкупить свои жетоны. Один из его должников работает дровосеком в Югославии, другой дает уроки языка в Лондоне, третий торгует газетами на улицах Берлина. В сущности, во всем этом очень мало веселого. Иногда мне по-настоящему жаль князя.

- Зачем его жалеть? - возразил я.- Он же счастлив. Он живет мечтою, и его богатство таким образом прочнее всякого другого. То, чем обладаешь в мечтах и снах, не отберет у тебя и целое войско врагов. Вот только пробуждение... Но у кого же хватит жестокости пробудить его от сна?