Франческо Петрарка - Автобиографическая проза

Франциск

Признаюсь, я побежден, ибо все, что ты говоришь, кажется мне почерпнутым из книги опыта. Так как ты упомянул о Теренциевом "Евнухе", то да будет мне позволено вставить здесь жалобу, взятую из того же места:

О, дело недостойное! Как жалок я!

Постыла страсть - а я горю! Погиб - но жив!

Все вижу, знаю - и не знаю, как мне быть!

{185} И я хочу просить у тебя совета словами того же поэта:

Пока есть время, так и сяк умом раскинь.

Августин

А я отвечу тебе словами Теренция же:

В котором деле толка нет, ни лада нет,

Совет разумный в деле том не надобен.

Франциск

Что же мне делать? Или предаться отчаянию?

Августин

Раньше должно все испробовать. Выслушай теперь в кратких словах мой обдуманный совет. Ты знаешь, что об этом предмете существуют не только отдельные рассуждения, составленные выдающимися философами, но и целые книги, сочиненные знаменитыми поэтами. Было бы оскорбительно указывать тебе в особенности, учительствующему в этой области, где следует искать и как должно понимать их; но, может быть, не лишним будет объяснить тебе, каким образом прочитанное и понятое может быть применено к твоему спасению. Прежде всего, по словам Цицерона, "некоторые полагают, что старую любовь следует выбивать новою, как гвоздь {186} гвоздем"; это мнение разделяет и знаток в деле любви, Овидий, провозглашая, как общее правило:

Найден наследник любви,- прежняя страсть умерла,

и это, несомненно, так, ибо душа, раздираемая на части и обуреваемая многими желаниями, слабее влечется к каждой отдельной вещи. Так, говорят, Ганг был разделен персидским царем на бесчисленные рукава и превратился из одной грозной реки во множество безопасных ручьев;

так чрез разбросанный отряд враг легко прорывается; так, раскинутый, слабеет пожар; словом, всякая сила в единстве растет, в дроблении умаляется. Однако можно весьма опасаться, как бы, отрешившись от единой, и, если позволительно так сказать, более благородной страсти, ты не стал добычею нескольких и не превратился из влюбленного - в женолюбца, ветрогона и гуляку.

А, по моему мнению, если гибель неизбежна, утешительно погибнуть от более благородной болезни. Ты спрашиваешь, что же я тебе посоветую. Я не стал бы порицать тебя, если бы ты собрался с духом и попробовал убежать и начал странствовать из темницы в темницу, ибо тогда можно было бы надеяться, что в этих переходах ты, быть может, обрел бы свободу или попал бы под более легкую власть; но, вырвав {187} шею из одного ярма, влачить ее по бесчисленным рабствам одно другого гнуснее,- этого я не хвалю.

Франциск

Позволишь ли, чтобы больной, знающий свою болезнь, прервал немногими словами речь врача?

Августин

Почему же не позволить? Не раз врачи находили подходящие средства, руководясь словами больных, как известными указаниями.

Франциск

Итак, знай это одно - что ничего другого я не могу любить; мой дух привык ей удивляться, глаза привыкли смотреть на нее, и все, что не она, им кажется безобразным и тусклым. Поэтому, приказывая мне любить другую, чтобы тем освободиться от моей любви, ты ставишь мне неисполнимое условие; тогда, конечно, я погиб.

Августин

Твой вкус притуплен, аппетит исчез. Итак, раз ты ничего не можешь принять внутрь, необходимо применить к тебе наружные лекарства. Можешь ли ты решиться бежать или уйти в изгнание и жить, не видя знакомых мест?

{188}

Франциск

Могу, хотя она удерживает меня крепчайшими узами.

Августин

Если ты сможешь это, ты выздоровеешь; и потому я не могу сказать тебе ничего другого, как только стих Вергилия, несколько измененный:

Долов любезных беги, беги вожделенного брега.

Ибо можешь ли ты когда-нибудь найти безопасность в этих местах, где столь многочисленны следы твоих ран, где и вид нынешнего, и воспоминание о минувшем лишают тебя покоя? Как говорит тот же Цицерон, тебя придется лечить, "подобно выздоравливающим больным, переменою места".

Франциск

Прошу тебя, подумай, что ты приказываешь мне! Сколько раз, страстно желая выздороветь и зная об этом средстве, я снова и снова пытался бежать, и хотя я притворно выставлял различные причины, но единственной целью всех моих странствований и сельского затворничества всегда была свобода. В погоне за нею я далеко блуждал по Западу и Северу до границ самого {189} Океана, и ты видишь, сколько это мне помогло. Поэтому меня часто поражало Вергилиево уподобление:

Так лань, уязвленная острым железом

(Издали, в критских лесах, беспечную жалом летучим

Пастырь сразил невзначай, каленую стрелу наудачу

С лука тугого спустив), по дебрям скачет Диктейским

Дикая, мучима тростью смертельною, бок ей пронзившей.

Я стал похож на эту лань: я бегу, но всюду ношу с собою свое несчастие.

Августин

Ты сам ответил себе на тот вопрос, который ставишь мне.

Франциск

Каким образом?

Августин

Ибо ежели человек носит с собою свое несчастие, то перемена мест не исцеляет его, а лишь усиливает его усталость. Поэтому не без основания можно сказать тебе то самое, что сказал Сократ одному юноше, который жаловался, что путешествие не принесло ему никакой пользы: "Это потому, что ты путешествовал с собою". Ты должен, прежде всего, сбросить с себя это старое бремя твоих забот и подготовить свой {190} дух и потом уже бежать, ибо дознано на опыте, что как в телесных, так и в духовных недугах лечебное средство бессильно, если больной не предрасположен к нему. Иначе, хотя бы ты проник до крайних пределов Индии, ты всегда должен будешь признать, что Флакк был прав, сказав:

Небо, не душу меняют в заморских чужбинах скитальцы.

Франциск

Я совершенно сбит с толку. Указывая мне способы лечения и исцеления души, ты говоришь, что я должен сначала лечить и исцелить ее и уже потом бежать. Но душа о том и недоумевает, как ее следует лечить? Ибо, раз она исцелена, что же еще требуется? Если же она не исцелена,- к чему перемена мест? То, что ты от себя прибавил, не уясняет дела. Скажи определенно, к каким лекарствам должно прибегнуть?

Августин

Не лечить и исцелить, сказал я, а подготовить следует душу. Впрочем, либо она будет исцелена и тогда перемена мест сможет сохранить ей прочное здоровье, либо она еще не будет исцелена, но только подготовлена,- тогда перемена мест даст ей здоровье; если же она не будет ни излечена, ни подготовлена, то эти скитания, эти {191} частые передвижения с места на место будут только раздражать ее боль. Я и здесь возьму в свидетели Флакка:

Если твой ум не отгонит забот,- черных дум не разгонит

Выступ надменный земли, над морским кругозором

царящий.

И поистине так. Ты уедешь, преисполненный надежды и желания вернуться, влача с собою все оковы своей души; где бы ты ни был, куда бы ни обернулся, ты всюду будешь видеть лицо и слышать слова оставленной; отсутствуя - ибо таково плачевное преимущество любящих,- ты будешь слышать и видеть отсутствующую... И ты думаешь, что такими увертками можно потушить любовь? Верь мне-она только сильнее разгорается с обеих сторон. Потому-то люди, сведущие в деле любви, между прочим, советуют любовникам время от времени расставаться на короткие сроки, во избежание того, чтобы скука постоянного взаимного присутствия и ухаживания не сделала их равнодушными друг к другу. К этому-то я тебя склоняю, это советую и приказываю: научи свою душу сбросить гнетущее ее бремя и так, без надежды на возвращение, уходи, уходи; тогда ты увидишь, как полезна разлука для исцеления души. Ведь, если бы, попав в зараженное, вредное для твоего тела место, ты жил там тревожною жизнью, в постоянных {192} болезнях,разве ты не бежал бы оттуда с тем, чтобы никогда не вернуться? Или - чего я сильно опасаюсь - люди больше заботятся о своем теле, нежели о своей душе?