Юрий Регилес - Лучик

Лисята стремительно вскочили и бросились в кусты. Но через некоторое время из зеленых зарослей показалась лисья мордочка. Один из лисят захотел посмотреть, кто его напугал. Любопытный.

Второй лисенок не показался. Трус.

А может предусмотрительно осторожный? Как прожить без этого качества?

Лось вырос передо мной как из‑под земли. Оказывается он отдыхал в высокой болотной траве, а при моем приближении встал.

Отбежав на некоторое расстояние, зверь остановился. Спрятал голову за куст, а туловище осталось на виду.

Я попытался подойти к лосю ближе. Он снова отбежал и встал таким же манером за следующий куст.

Так повторилось несколько раз. Это было похоже на детскую игру, когда малыш, спрятав голову под стол, кричит маме: «Тю — тю! Где я?»

А может, лось и был взрослеющим лесным ребенком?

На крепкой еловой ветке сидит большой нахохлившийся филин. Зло смотрит на меня желтыми глазищами. Почему злится? Потому что я его потревожил?

Но зачем было самому садиться на видное место.

Потянулся, чтобы оборвать яркую сочную бруснику, выросшую на моховой кочке, и тут же быстро отдернул руку. Зашевелилась под кочкой густая трава. Разматывая кольца, поползла к ближайшему кусту большая черная гадюка.

Многим людям страшна змея. Они спешат уйти от места неожиданной неприятной встречи. А гадюка пугается сама. И тоже лихорадочно устремляется к ближайшему укрытию. Кто же кому страшнее?

По — моему, страшна только неожиданность. Укус исподтишка.

Собирал грибы. В нескольких метрах от меня из‑под упавшей от времени сосны шумно поднялся глухарь. Удивительно, что такая осторожная таежная птица подпустила к себе так близко.

А чему, собственно, удивляться. Никому не хочется уступать незваным гостям свою территорию.

Зашуршал кто‑то под густыми ветками ели, склонившимися к самой земле. Я думал, что это белка. Оказалось — молодой рябчик.

Смотрит на меня птица настороженно, но не улетает. Сделал я к ней шаг, рябчик перелетел под соседнюю елку. Я прогнал его оттуда. Он вернулся в свое первоначальное убежище. Ради любопытства я повторил все еще раз. И снова птица вместо того, чтобы улететь, предпочла избранную ель.

У каждого свои привязанности.

Белоснежная ласка выскочила из‑под кучи темного хвороста, к которой я подошел с намерением отдохнуть. Замерла, настороженно глядя на меня, словно спрашивая: ты друг или враг?

— Друг! Друг! — поспешил я заверить возможно более мягким голосом. — Не убегай. Дай тобой полюбоваться. Очень уж ты хороша на фоне пока еще не прикрытой снегом земли.

Не поверила мне ласка. Метнулась в сторону, играя гибким телом. Но не убежала, уселась на ствол упавшей березы — белая ласка, белые лохмотья коры. Вновь спряталась в хворосте. Через несколько секунд высунулась, уставив на меня любопытные бусинки глаз. И все же запрыгала через бурые стебли трав к лесу.

Проезжал на велосипеде по глухой лесной дороге, вспугнул медведицу, которая паслась у обочины с медвежонком. Забыв об инстинкте материнства, она, разбрызгивая болотную грязь, умчалась в чащу.

А медвежонок остался, продолжая с интересом разглядывать меня. И лишь когда я резко остановился вблизи от него, он последовал примеру матери.

Любопытство оказалось сильнее страха.

Не раз встречался с медведями в светлое время дня, и всегда они спешили от меня убежать.

Сегодня встретился с косолапым в глубокие сумерки. Он переходил проселок. Заметив меня, не только не убежал, но даже не прибавил шагу. Или в этот раз мне попался храбрый медведь, или смелым его сделала темнота.

Из ольховых кустов на некошеный луг с высокой поседевшей травой вышел олень с огромными ветвистыми рогами. А за ним — аккуратная самочка и маленький олененок.

Как в замедленном сказочном фильме лесная семья проплыла по луговому ковру и вновь исчезла среди зеленых зарослей…

Долго смотрел я в ту сторону не в силах прийти в себя от восхищения.

Каждый раз, отправляясь в лес, мечтаю чему‑нибудь удивиться. И не было случая, чтобы не удивился. Даже если прихожу в давно знакомые места.

Природа не терпит прямолинейности. Куда ни глянешь, во всем гармония. Озеро — круглое. Излучины реки — овальные. Холмы — покатые. Соответствуют ландшафту деревья и кустарники.

— А стволы корабельных сосен?! — возразит кто‑нибудь.

Стволы действительно прямые. Но зато вершины кудрявые.

— А ивовая лоза? Она прямая и длинная. Нет на ней ни одного отросточка.

Тоже верно. Только троньте один из этих прямых прутиков рукой. Он такой податливый, гни в любую сторону. Получается, что эта прямолинейность гибкая.

Удивительной конструкции эта трава. Стебель тонкий- претонкий. У основания — чуть более двух миллиметров в диаметре. А высота травины больше метра. На самом верху ее еще и кисточка приделана. Вероятно для того, чтобы ветер траву сильнее раскачивал и дальше раскидывал семена.

За счет чего держится травина? Почему не переломится?

Значит, есть в ней внутренние силы, которые не дают стеблю упасть пока не рассеяны семена.

Любой гриб, едва поднявшись из земли, уже готов к непогоде — накрылся шляпкой — зонтом.

Такую бы предусмотрительность с детства нам людям.

Из зарослей сорняков выкарабкался по дереву молодой плющ. Симпатичный. Нежно — зеленый. С аккуратными резными листиками.

Интересно пронаблюдать, как обстоятельно он это делал.

Тонким усиком, вытянутым вверх, нащупывает выступ и прочно закрепляется за него. Два других — протягивает по сторонам, чтобы дать дополнительную поддержку стеблю. И так осваивает этаж за этажом. Пока не закрепится основательно на одном, выше не поднимается.

Надежный метод удержать себя на высоте.

Много озер в нашем крае. И все, даже самые дальние, лесные, соединены между собою протоками. Все питают или ближайшую речку, или большое озеро, которое в свою очередь отдает воду большой реке. Удивительно целостная, мудрая система.

Два соседних тихих озера заросли и превратились в болота. А соединяющий их ручей продолжает жить.