Болеслав Прус - Анелька

Любимым развлечением Анельки было кормить воробьев и играть с Карусем.

К окошку в мезонине три раза в день стаями слетались птицы. Им уже было тесно на карнизе, и те, кто посмелее, влетали в комнату. Забияки клевали соседей, сильный сталкивал слабого. А какой поднимался писк и чириканье! Как торопливо они клевали корм, как вертели головками, прыгали, трепыхали крылышками... Трудно было даже уследить за их движениями, такими быстрыми и легкими.

Каруся Анелька учила "служить". Ставила его у стены с палкой под лапкой. Песик сначала вытягивался в струнку, но постепенно, поднимая зад, съезжал на пол. Сколько ни уговаривала его Анелька, он не хотел вставать. Где там! Он ложился на спину, задирая кверху все четыре лапы, и лежал бревном. Анельку это частенько сердило, но стоило ей посмотреть на его славную мордочку и лукавые глаза - и она не могла удержаться от смеха.

В конце концов Карусь совсем отбился от рук я стал убегать на долгие прогулки. Однажды он вернулся с изорванным ухом, шерсть у него вся стояла дыбом, он хромал и жалобно визжал. Анелька искупала его в пруду, завернула в одеяло и уложила на застекленной террасе. Пес спал всю ночь как убитый. Утром вылакал миску борща с холодной картошкой, запил чаем со сливками, после чего получил еще сухарик и две сушеные сливы, - и опять убежал на целый день.

Анелька с грустью говорила себе, что собака и та бросает их в беде.

Разговор с крестьянской депутацией оказал на мать Анельки действие неожиданное: вместо того чтобы огорчиться, услышав такую определенную весть о продаже имения, она повеселела.

- Знаешь, - говорила она Анельке. - Отец очень умно придумал! Я уже была уверена, что он никогда не покончит с сервитутом и не вылезет из долгов. Но теперь вижу, что он человек дельный и разумный. Какие ему приходят удачные мысли!

- А что он такое придумал, мама? - спросила Анелька, у которой от вести о продаже усадьбы голова пошла кругом.

- А ты и не догадалась? Правда, ты еще мала и в делах ничего не понимаешь. Ах, какой он у нас политик! Какой гениальный план придумал! Понимаешь, чтобы заставить мужиков поскорее пойти на уступки, отец пустил слух - должно быть, через Шмуля, - что продает имение немцам. Ну, мужики испугались и сейчас уже на все согласны.

- Это тебе папа сказал?

- Нет. Ни он, ни Шмуль ничего мне не сказали, но я сама сообразила. Какие они оба молодцы! Надо будет поздравить Яся с удачной выдумкой.

У Анельки почему-то стало тяжело на душе. Если бы мужики пришли опять, она бы поспешила их уверить, что отец имения не продаст и только подшутил над ними. И даже после этого ей было бы стыдно смотреть мужикам в глаза. Впрочем, это не удивительно - ведь она была еще ребенок и ничего не понимала в делах!

А мать мечтала вслух:

- Я знаю, какой сюрприз нам отец готовит. Получит он десять тысяч за лес, а может, и другой лес продаст. Привезет мне горничную, а тебе гувернантку... Эта панна Валентина хотя и умная, но взбалмошная особа... Ну, почему, например, она от нас ушла? Право, не понимаю... Приедет отец, и я первым делом спрошу его: привез солодовый экстракт? А он ответит: "Ох, совсем забыл! У меня было столько дел!" И тогда я рассержусь, а он скажет торжественно: "Завтра мы едем к Халубинскому, и я верю, что он и тебя и Юзека вылечит окончательно".

Она говорила это с улыбкой, глядя куда-то вдаль - вероятно, в сторону Варшавы. Потом склонила голову на грудь и, прошептав: "Mon cher Jean, я все угадала, меня чутье никогда не обманывает", - уснула спокойно, как дитя.

Так мать тешилась мечтами и чувствовала себя счастливой. А дочь страдала.

"Если отец мог так подшутить над мужиками, - размышляла она, - то он, пожалуй, и над мамой подшутит, и что тогда будет? Вот мужики поверили, что папа продает имение, и мама смеется над ними... Мама верит, что папа повезет ее к Халубинскому, а он..."

Ее безграничное доверие к отцу было сильно поколеблено.

- Анельця, - сказала, проснувшись, мать. - Не едет ли отец? Я, кажется, слышу стук колес.

- Нет, мама, не едет.

- Если бы я знала, что в доме есть крахмал и мыло, я приказала бы перестирать все белье... Не следует ни на один день откладывать поездку в Варшаву, - я чувствую, что слабею... Что ты так на меня смотришь, Angelique? Радость быстро вернет мне силы. Ты еще увидишь, как твоя мама будет танцевать на масленой. Ха-ха-ха! Я - и танцевать!

Анелька с трудом сдерживала слезы. Мать, слабая, вечно ноющая или плачущая, была для нее чем-то привычным и понятным в окружавшей их обстановке. Но мать веселая и полная надежд при этой заброшенности, нужде и зловещих слухах просто пугала девочку и надрывала ей сердце. Иногда ей хотелось бежать, звать на помощь. Хоть бы Карусик пришел!..

- Нет, никто не придет.

Медленно и незаметно сошла на землю ночь. Служанка постлала постели, закрыла ставни и ушла, оставив три одиноких существа на волю божью.

На другое утро мать была еще веселее, чем накануне.

- Представь, - говорила она Анельке, - мне сегодня приснился Халубинский, я видела его совсем как наяву! Пожалуйста, запомни все, потому что я хочу ему этот сон потом рассказать - пусть знает, какие верные у меня бывают предчувствия! Ах, какой он красавец! Длинная черная борода, черные глаза... И только он на меня глянул, как я почувствовала себя лучше. Потом он прописал порошки - я, кажется, даже рецепт помню - и вылечил меня совершенно. Да, я непременно, непременно должна к нему съездить.

- И я тоже, - вставил Юзек. - Потому что я слабенький.

- Naturellement, mon fils!* Анельця, выгляни на дорогу - не едет ли отец. Я не успокоюсь, пока не увижу его здесь.

______________

* Ну, разумеется, сынок! (франц.)

Анелька, взяв с собой несколько ломтиков хлеба для воробьев, побежала в мезонин. Выглянула в окно. На дороге никого.

Зато воробьи мигом прилетели под окно и, как всегда, расшумелись. Среди них было несколько птенцов, которые только еще учились летать, и один старый, без хвоста. Этот гость появился здесь впервые, но все его поведение говорило о том, что он не был чужим среди остальной компании.

"Наверное, ему недавно кто-нибудь оторвал хвост", - подумала Анелька.

Но, разглядев затем, что хвост у этого воробья обгорел, она очень удивилась.

- Что же, он упал в огонь? Или негодные мальчишки ему хвост подпалили?

Впрочем, ей некогда было думать об этом, - она пошла к матери с вестью, что отец все еще не едет.

После обеда мать задремала в кресле, и Анелька с Карусем побежали в сад. Казалось, деревья здесь еще выросли за последнее время и цветов как будто стало больше. В саду Анельке дышалось вольно. Развеселившийся пес прыгал ей на грудь и тявкал. Она стала бегать с ним наперегонки так быстро, что щеки у нее разгорелись.

Вдруг между кустов у забора послышалось тревожное чириканье. Заглянув туда, Анелька увидела сложенное из нескольких кирпичей подобие коробки. Из щели между кирпичами торчало дрожащее крылышко. Анелька поспешила вытащить птичку. Освобожденный воробей клюнул ее в палец и взлетел на ветку, волоча крыло, видимо сломанное или вывихнутое.