Болеслав Прус - Эмансипированные женщины

- Вы бы не обрушились так на женщин, - возразил Дембицкий, - если бы основывались не на своем неудачном житейском опыте, а на общих закономерностях. Чудачки и чудаки, кокетки и донжуаны, женщины, торгующие своими прелестями, и мужчины, торгующие честью, - все это случайные отклонения, а не правило.

- Гм, любопытно...

- Женщина, - продолжал Дембицкий, - прежде всего мать, и в этом ее назначение. Если она хочет быть чем-нибудь другим, например, философом с шуршащим шелковым шлейфом, реформатором с обнаженными плечами, ангелом, несущим счастье всему человечеству, или драгоценностью, требующей для себя золотой оправы, - она выходит из своей роли и становится чудовищем или шутихой. Только выступая в роли матери или хотя бы стремясь к этому, женщина может сравняться с нами в силе и даже превзойти нас. Если цивилизацию можно уподобить удивительному зданию, то женщину я сравнил бы с известью, которая скрепляет отдельные кирпичи, образуя из них монолитную массу. Если человечество - это сеть, уловляющая дух природы, то женщины - узлы этой сети. Если жизнь - чудо, то женщина - алтарь, на котором совершается это чудо.

- С нашей помощью, - вставил Сольский.

- Хвалиться особенно нечем! Уж где-где, а в этом деле вы всего лишь придатки, чванитесь, но даже не понимаете своей роли. Там, где надо прорыть туннели на тысячи метров, заплыть за тысячи миль от суши, ковать железные балки, вырвать победу под градом пуль орлом парить над головокружительными безднами природы и духа - там мужчина в своей стихии. Но когда надо этих горняков, мореплавателей, воинов и мыслителей рожать, кормить и воспитывать, легионы тружеников, героев и философов не заменят одной хрупкой женщины. Лоно ее мудрее всех вас. Но тут начинается недоразумение, которое было бы смешным, если бы не порождало столько несправедливостей. Сотни лет уже не найдешь школяра, который верил бы, что земля - центр мироздания, но и по сей день самые просвещенные мужчины воображают, будто всякие их вожделения центр общественной жизни. Мужчина, - продолжал Дембицкий ровным голосом, который впряг в свою колесницу огонь, надел ярмо на вола и превратил вепря в домашнюю свинью, этот мужчина, упоенный своими победами, полагает, что и женщина должна быть его собственностью. "Ее ум принадлежит не ей, это мой ум, - думает мужчина, - ее сердце принадлежит не ей, это мое сердце, и я волен терзать его и попирать ногами, ведь у меня про запас есть другое - в моей собственной груди". Детский самообман! Женщина никогда не принадлежала и не будет принадлежать мужчине; никогда не будет безраздельно ему отдана, чего мы от нее требуем, не будет его собственностью. Женщина и мужчина - это два мира, подобно Венере и Марсу, которые видят друг друга, стремятся друг к другу, но никогда не сольются воедино. Венера ради Марса не отклонится от своего пути, а женщина ради мужчины не отречется от своего предназначения. И если женщины и принадлежат кому-либо, то, во всяком случае, не нам, а своим нынешним или грядущим потомкам. Если бы мужская половина человечества поняла, что женщина - вовсе не придаток к мужчине, а совершенно особая, самостоятельная сила, которая лишь иногда соединяется с ним, выполняя высшее предназначение, нам не пришлось бы слышать этих взрывов мужского недовольства. Женщина, говорите вы, это купец, который тащит нас за полы в свою лавчонку, а потом запрашивает втридорога. Вы ошибаетесь. Женщина - это сила, которая пользуется вами для высших целей, и... разумеется, она вправе требовать, чтобы вы несли расходы наравне с ней...

- Ваше заблуждение, - прибавил Дембицкий после минутного раздумья, так велико, что вы считаете женщину чем-то вроде домашнего животного, предназначенного для удовлетворения ваших прихотей. В своем заблуждении вы заходите еще дальше. В женщине таится сила, которая лишает вас разума, воли, достоинства. Эта сила - очарование, которое исходит от женской натуры, как цветок рождается от дерева или свет изливается от огня. Женское очарование одно из сложнейших явлений природы; кроме множества внешних условий, для него, прежде всего, требуется свободное развитие женской натуры. Вам это чудо нравится, и хотя ни один из вас не способен создать радугу или цветок, у вас хватает наглости требовать, чтобы женщина в любую минуту была для вас исполнена прелести. Пусть изнывает она от голода и холода, пусть заливается слезами от горя, пусть будет больна, удручена, напугана - вас это не касается, для вас женщина всегда должна быть исполнена прелести! И так как обманывать себя глупцам-мужчинам легче, чем изменить свою натуру, то вы и создали целые категории, целые разряды прелестей и чар. Но если женщине случится недосмотреть, и к вам на минуту возвратится рассудок, вы начинаете вопить благим матом: "Это кукла! Это мыльный пузырь, на который надо плюнуть!" А я, Стефек, - заключил Дембицкий, грозя пальцем, - я не советую плевать! Среди мыльных пузырей может и впрямь оказаться луч радуги, до которого не долетит ваш плевок.

Сольский в возбуждении расхаживал по библиотеке. Внезапно он остановился перед Дембицким и спросил:

- Вы видели панну Бжескую?

- Видел.

- Ну и как?

- Да никак. Она живет пока на четвертом этаже, я еле туда взобрался, даже сердцебиение началось. Но с виду она спокойней, чем была у вас в бельэтаже.

- Почему она уехала от нас? - спросил Сольский.

- Дорогой мой, меня удивляет, что она так долго здесь жила, - возразил Дембицкий. - Ведь эта девушка ушла от родителей, чтобы не сидеть у них на шее, не есть их хлеб. Так почему же она должна была принимать благодеяния от вас? Впрочем, истинной причины я не знаю, это только догадки. Быть может, я и ошибаюсь.

- Так вы предполагаете, - с волнением спросил Сольский, - что именно поэтому она была так расстроена в последнее время?

- Не знаю, но весьма вероятно. Кроме того, на ее настроение повлиял этот... Норский своими атеистическими речами.

- Подлец!

- Сердиться тут нечего. Такие апостолы бывают иногда полезны, как рвотное.

Сольский все расхаживал по комнате, щелкал пальцами, насвистывал.

- А знаете ли вы, - сказал он, снова останавливаясь перед Дембицким, что я делал предложение панне Бжеской?

- Да, слышал от вашей сестры.

- Она мне отказала, это вам известно?

- В подобных случаях девица вправе либо принять предложение, либо помедлить с ответом, либо отказать. Четвертого варианта я тут не вижу, возразил Дембицкий.

- Нет, есть и четвертый! - вспылил Сольский. - Она еще могла приказать моему лакею выставить меня за дверь!

- Это была бы лишь форма отказа.

- Вы просто великолепны со своими вариантами! Я говорю, что мною пренебрегли ради шулера и шута, а вы тут высчитываете, какой это будет вариант!