Жан Расин - Британик

Пусть внемлет голосу лишь сердца своего!

В нем добродетели - как звенья цепи длинной:

Им крепнуть день за днем, година за годиной.

Агриппина

Хотя доверия в тебе к Нерону нет,

Ты чаешь, что спасешь его и Рим от бед,

И радует пока тебя твое творенье.

Нерон во всех делах достоин одобренья!

Но если цезарь благ и разумом высок,

Ужели Юнию похитить бы он мог?

Я - значит, и мой сын - единого с ней рода. {55}

Его деянием оскорблена природа!

Скажи мне, объясни, в чем Юнии вина?

Чем императора прогневала она?

Она воспитана в тиши для скромной доли

И нынче в первый раз - и не по доброй воле

Того увидела, кого б хотелось ей

Не видеть во плоти до окончанья дней.

Бурр

Никто за Юнией недобрых дел не числит.

Наказывать ее наш цезарь и не мыслит.

Пусть во дворце живет, никем не стеснена,

Тенями пращуров всегда осенена.

Но нужен ей супруг покладистого нрава,

Не то жены своей наследственное право

Употребит во зло. И, госпожа моя,

Решать лишь цезарю, кого ей дать в мужья.

Он волен отказать, он волен согласиться:

В Нероне, как и в ней, кровь Августа струится.

Агриппина

Уразумела я: Нерон понять дает,

Что помощи моей Британик пусть не ждет.

Я брак с возлюбленной ему сулила тщетно,

Мятежные мечты смиряя неприметно.

Мои посулы - вздор, пустая болтовня!

Всем на смех выставить решил Нерон меня.

Я слишком высоко стояла в общем мненье

Так пусть увидят все мое уничиженье,

Пусть, трепеща, поймут: их добрый властелин

Отрекся от меня и мне уже не сын.

Все в воле цезаря. Но Агриппина хочет

Его предостеречь: сначала пусть упрочит

Над римлянами власть. С ним не тягаться мне.

Но все же, если он прижмет меня к стене

И больше у меня терпения не станет

Посмотрим, кто сильней, чье имя перетянет.

Бурр

Как подозрительность твоя воспалена!

Мнит оскорблением любой пустяк она!

Ни разу не бросал тебе твой сын укора,

Что ты - Британику и Юнии опора,

А ты торопишься к его врагам примкнуть,

Чтоб с горечью потом его же упрекнуть,

Из-за людской молвы, досужих разговоров

Спешишь раздуть огонь губительных раздоров.

Обоих страх завел в тупик, но на простор

Вас приведет прямой и добрый разговор.

Зачем над цезарем ты суд чинишь суровый?

Будь кроткой матерью, к прощению готовой.

К чему о ссорах с ним весь Рим оповещать

И этим от себя придворных отвращать?

Агриппина

Молчать? Но для чего? Кому теперь нужна я?

Нерон, заносчиво пристойность попирая,

Все разглашает сам. К нему не вхожа мать,

И волен даже Бурр ее не пропускать!

Бурр

Я вижу, госпожа, мне удалиться надо.

Я был излишне прям. Ревнивая досада

Не внемлет разуму. Ей ненавистен тот,

Кто масла ярости в ее костер не льет.

Но вот уже идет Британик. Он в смятенье,

И ты разделишь с ним и скорбь, и возмущенье,

И тех начнешь винить, и клясть, и унижать,

С кем цезарь, может быть, не стал совет держать.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Британик, Агриппина, Нарцисс, Альбина.

Агриппина

Куда ты так спешишь, Британик? Знать бы надо

Повсюду здесь враги, повсюду здесь засада.

Что ищешь во дворце?

Британик

Все, госпожа моя,

Все, что похитил он и что утратил я.

Насильно Юнию сюда легионеры

Средь ночи привели. О скорбь, о боль без меры!

Она, что так всегда пуглива и нежна,

Должно быть, ужасом она поражена!

Нет Юнии со мной! Мы друг для друга были

Оплотом в горести, но нас разъединили,

Разрознили сердца, затем что их союз

Обоим помогал нести печалей груз.

Агриппина

Довольно. Да, ты прав, и я с тобой согласна.

Все высказала я сегодня громогласно,

Тебя опередив. Но это гнев пустой,

И я по-прежнему в долгу перед тобой.

К Палласу я спешу. И ты внемли совету:

Иди за мной. Мы там беседу кончим эту.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Британик, Нарцисс.

Британик

Могу ли я, Нарцисс, поверить ей вполне?

Она - Нерона мать и, стало быть, ко мне

Питает ненависть. Когда на Агриппине

Женился мой отец, к безвременной кончине

Шагами быстрыми пошел: ты мне внушал,

Что Клавдий замыслам своей жены мешал.

Нарцисс

Все так, но сын вонзил в нее обиды жало.

Подумай, не она ль так твердо обещала,

Что будет Юния твоей? У вас, поверь,

И помыслы, и цель - все общее теперь.

Запомни, что дворец к стенаньям безучастен,

Зато он силу чтит и страх над ним всевластен.

А если жалобы начнешь ты расточать,

Придется весь свой век без отзыва кричать.

Британик

Нарцисс, ты знаешь все, все тайные стремленья

И сам не думаешь, что без сопротивленья

Империю отдам и, устрашась борьбы,

Как раб, склонюсь к ногам злокозненной судьбы.

Но я совсем один. Боясь моей недоли,

Меня друзья отца не окружают боле,

А те немногие, что верны до конца,

Вождем не изберут незрелого юнца.

Я начал понимать немногим больше года,

Что в Риме для меня вседневно - непогода.

Кто прежде другом был, тот нынче стал врагом.

Куда ни погляжу - предатели кругом.

Я взят в кольцо толпой продажной и бесчестной.

Что ни задумаю - Нерону все известно.

Он слышит каждый вздох, предвидит каждый шаг,

И замыслы мои не хуже знает враг,

Чем ты, мой лучший друг. Везде глаза и уши.

Не ведаю, как быть.

Нарцисс

О низменные души!...

Болтливых языков, мой господин, беги,

Будь осмотрителен и тайны береги.

Британик

Дается не легко наука недоверья:

Как прямодушному постигнуть лицемерье?

Но ты мне друг, Нарцисс. Все думы, все мечты

Клянусь, их будешь знать отныне только ты.

Недаром мой отец хвалил тебя: не ты ли,

Вольноотпущенник, когда все изменили,

И охранял меня, и предостерегал,

И путь прокладывал среди подводных скал.

Поди к друзьям, узнай, сердца дол_и_т ли дрема

Или ее стряхнул удар такого грома?

Прислушайся к речам, в глаза им загляни

Поддержут ли меня в моей борьбе они?

И, главное, узнай, где Юния томится?

Какой невзгоды ждет? Какой беды боится?

Стоит ли день и ночь охрана у дверей?

Удастся ли, Нарцисс, мне повидаться с ней?

К Палласу я иду. Отцом моим он тоже,

Как ты, отпущен был и, знаю, мне поможет.

Там с Агриппиною я стакнусь, а потом,

Как бы идя за ней, пойду своим путем.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Нерон, Бурр, Нарцисс, стража.

Нерон

Да, да, мой добрый Бурр, она мне мать, я знаю,

И своенравие безмолвно ей спускаю, {56}

Но наглеца-слугу я в порошок сотру!

Давно против меня Паллас ведет игру.

Он Агриппине лжет и душу ей смущает,

Британика восстать на брата наущает

И в этом преуспел: они - мой брат и мать

Готовы день и ночь презренному внимать.

Их должно разлучить. Терпенью есть граница