Леонид Иванов - Глубокая борозда

Из сообщения Сергеева вытекало, что многие хозяйства создали небольшие страховые фонды сена и силоса. А зерна, как и было условлено, засыпано в страхфонд в размере месячной потребности для скота.

Настроение Павлова поднималось с каждой новой цифрой, сообщенной Сергеевым.

Беседа перешла на перспективы. Они складывались благоприятно. Впервые сохранен весь паровой клин под урожай будущего года, зяби подготовлено больше, и что особенно важно — много ранней, вспаханной до начала хлебоуборки. Это то, что принято называть полупаром. В дальнейшем можно будет заменить другими культурами еще двести тысяч гектаров кукурузы. Но это пусть решают сами хозяева.

— На самотек-то пускать стоит ли? — заметил Несгибаемый.

— Пусть сами решают! — взмахнул рукой Павлов.

— Между прочим, Андрей Михайлович, — продолжал Сергеев, — в экспериментальных районах во всех хозяйствах заложили страховые фонды кормов. В пределах десяти процентов годовой потребности.

«Слишком много сегодня приятных сообщений», — почти суеверно подумал Павлов.

Вскоре Павлову пришлось беседовать с товарищем из ЦК партии Моргуновым. Еще с прошлого приезда Моргунова Павлов знал, что он тоже агроном, осваивал казахстанскую целину, был директором совхоза, там его выдвинули на партийную работу.

Главная миссия Моргунова, как понял Павлов, — проверить работу по сокращению управленческих расходов. Однако он живо интересовался и зимовкой скота, ходом подготовки к севу, ездил с Гребенкиным по районам.

— Я должен сказать, Андрей Михайлович, мне нравится, как у вас подошли к решению кормовой проблемы. И дело не только в том, что развернулись работы по улучшению лугов и пастбищ, по замене малоурожайных культур. Мне нравится принцип: никакого перераспределения кормов между хозяйствами. В бытность директором я страшно возмущался, когда у нас забирали корма для соседей-бездельников. Именно бездельников, потому что условия-то были одинаковы, в степях нескошенными оставались десятки тысяч гектаров лугов, солома на полях сжигалась. Только бездельники могли остаться без кормов, тем более что тогда в целинных совхозах и скота-то было совсем мало. А у вас принципиально правильно решен этот вопрос! Но… — Моргунов замялся, чему-то усмехнулся. — А выдержите, Андрей Михайлович? Вдруг — а это вдруг часто бывает, — так вот вдруг в апреле выяснится, что в ряде хозяйств кормов нет. Как тогда?

Павлов ответил, что выдержат. Это особенно важно — в первую же зиму проявить твердость! Тогда всем станет ясно: поблажек не жди, думай всерьез о кормах.

— Чтобы предотвратить эти «вдруг», мы старались с осени поточнее все считать.

Сказал он и о том, что определенное количество комбикормов держат в резерве. Если случится где прорыв, помогут из этого резерва.

— Есть и еще резерв на крайний случай, — все больше раскрывался Павлов. — Тот директор, который прогорит с кормами, может обратиться к более богатому соседу за помощью: или в долг выпросит, или за деньги купит корма, но уже по двойной цене. Мы это разрешили.

— Правильно! — воскликнул Моргунов. — Заботливый хозяин будет иметь от излишков прибыль, и это не разохотит его в следующем году заготовить кормов побольше.

— Мы настраиваем руководителей на создание страхового фонда.

— Об этом Гребенкин рассказывал… Я не собираюсь перехваливать, но эти меры очень разумны! А эксперимент в колхозе у Соколова чрезвычайно поучителен, я уже отослал статью об этом в центральную газету. Ну и, разумеется, доложу в ЦК. Соколов демонстрировал перед нами качество кормов. В разных углах денника разложили по возу силоса — из кукурузы, подсолнечника и его открытие — из подсолнечника с пшеницей. Выпустили коров, и они по запаху учуяли, что где лежит, — бросились к пшеничному! И агитировать, как говорится, не надо. Нет, это просто великолепно!

Павлов спросил, как Моргунов отнесется к тому, чтобы в этом году бо́льшую часть кукурузы заменить другими культурами, в том числе и подсолнечником с пшеницей. Моргунов ответил просто:

— Это же право каждого хозяйства!

«Да, что ни говори, а приятно беседовать вот с такими вышестоящими товарищами», — думает Павлов.

Моргунов спросил: выдержат ли животноводы сегодняшний темп роста продуктивности коров?

Павлов и сам уже задумался над этим. Нынешняя зима принесла заметные успехи: за первые два месяца удои коров в сравнении с тем же периодом прошлого года увеличились на сорок семь килограммов, и что особенно важно — в феврале на тридцать два. Специалисты утверждают, что причин для тревоги нет. Так он и ответил Моргунову.

— Тогда сможете за год литров на триста прибавить?

— Специалисты говорят: дайте норму высокобелковых кормов, и за три года перешагнем рубеж трех тысяч.

— Думаю, Андрей Михайлович, именно ваша область первой перешагнет этот рубеж. О ваших мероприятиях надо бы в печати вам выступить, у вас есть о чем рассказать. Ваша статья в журнале о планировании имела резонанс, так что надо бы еще…

— Завершим пятилетку, тогда уж…

Самолет плавно оторвался от земли, круто набирал высоту. Внизу серебром блеснула водная гладь широкой реки.

Без жены Павлов отправился на курорт первый раз. Валентине жаль было расставаться с цветами, которых насадили на даче великое множество. И тут еще внука маленького невестка привезла с Тюменского Севера.

Он смотрел в окошечко самолета, пока не миновали южную границу области. Всюду видны зеленые-зеленые березовые колочки, буйно зеленеющие луга, еще не совсем уверенная зелень на квадратных массивах — это всходы яровых.

Павлов откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Было ему как-то легко и свободно в этот солнечный июньский день. Всякий раз, уезжая из дому, Павлов с беспокойством думал о множестве незавершенных дел, оставшихся там, позади, и ему всегда казалось, что если бы не уезжать на очередное совещание, он успел бы то-то и то-то сделать, там-то и там-то побывать. А сегодня у него состояние человека, который сделал то, что задумал.

Павлов невольно усмехнулся. Ведь и сейчас осталась куча срочных дел, во многие места надо бы съездить, со многими людьми встретиться. Да не мешало бы и с внучонком повозиться. Нет, и сейчас там, позади, дел осталось ничуть не меньше, чем всегда. Но почему же сегодня такое особенное настроение? Тому много причин. И сейчас Павлов пробует назвать для себя самые главные.

Весенний сев… Много посевных кампаний на памяти Павлова, у скольких людей из-за них нервы потрепаны. Всегда как-то не хватало сил вовремя справиться с севом, а это вызывало повышенную нервозность во всех звеньях управления. Но вот в последние годы многое изменилось, теперь даже графиков сева не «доводят», люди на местах сами определяют, когда, что и как сеять. Теперь совсем иной подход к делу, более грамотный. Да и сам весенний сев стал обычным, сравнительно не трудным делом. В этом году все виды на хороший урожай: сеяли отличными семенами, май оказался дождливым. И вчера прошел дружный теплый дождик. Это по всходам-то!