Уильям Шекспир - Шекспировские чтения, 1977

Каждой пьесе соответствует и облик сверхъестественных персонажей: легких, изящных фей сменяет величавый и печальный Призрак, а его безобразные, а порой отвратительные ведьмы. Эта эволюция свидетельствует о появлении в шекспировской драматургии значительных элементов барокко с его ярко выраженным пристрастием к дисгармонии и гротеску. Если в "Сне в летнюю ночь" фольклорные персонажи, создающие гротескную ситуацию, придают ей шутливый легкий характер, не только не противоречащий гармонии, а, наоборот, усиливающий ее; если в "Гамлете" гротеск ощущается в отдельных драматических сценах и общих ситуациях и лишь намечен в фигуре Призрака, то в "Макбете" гротеск, воплощенный прежде всего в образах ведьм, становится важнейшим приемом. Нагромождение сверхъестественных персонажей и явлений, мрачная, кровавая атмосфера лжи и притворства, в которой добродетель так легко превращается в злодеяние, создают и внешний и внутренний гротеск, знаменующий дисгармонию, еще более глубокую, чем в "Гамлете". Но, хотя главный герой и пал нравственно, в конце трагедии добро начинает возрождаться, а зло повержено собственным человеческим мужеством, без помощи метафизических сил. Дух Ренессанса еще живет.

Мы видим, что шекспировская драматургия на разных этапах самым непосредственным образом связана с фольклорной традицией, которая воплощена в ней не как орнамент или литературный вымысел, а как выражение народного сознания, складывавшегося веками в присущей именно ему форме. Эта традиция в значительной мере определяет национальные особенности английского Возрождения, которое в самом своем высоком проявлении запечатлелось в творчестве Шекспира.

ШЕКСПИР И МОНТЕНЬ

И. Верцман

Не все читали Шекспира, гораздо больше знающих его благодаря спектаклям. Читавших сочинения Монтеня еще меньше, потому, что философия не всем доступна, а он философ. Между тем его понять легко.

Почему же эти два имени поставлены рядом и соединены союзом "и"? Потому что их связывают идейные узы. При этом "движение идей" от одного к другому, так сказать, "одностороннее": Шекспир читал Монтеня, Монтень же не ведал, что на небосклоне художественной культуры сверкает яркая звезда - Шекспир.

МОНТЕНЬ В АНГЛИИ

Опуская подробности, известные читателю, напомним схематично, как Ренессанс проявился во Франции и в Англии. Без этого многое в умонастроениях Монтеня и Шекспира будет для нас непонятным.

Средневековая Франция испытала Жакерию - классовую борьбу виллана против феодала. Эта борьба, в которой поражения терпели угнетаемые, стимулировала, однако, подъем национального сознания. Другое действие имели религиозные войны между католиками и гугенотами с 1562 г. - войны бесплодные, обескровливающие нацию, тормозящие ход ее развития. Бродячие группы солдат, часто не знавших, какому лагерю принадлежат, шайки разбойников, отлично знавших, где и кого следует в данный момент грабить, сулят опасность каждому французу - будь то пахарь, будь то владелец замка. И вопреки гуманистической культуре замечательных писателей, поэтов, философов, ширится и углубляется одичание нравов страны - противоречие, лишенное динамической силы прогресса.

В это время Англия богатеет и набирает силу. Французы воюют против французов, английский же флот громит непобедимую Армаду Испании. Во Франции гугеноты противостоят католикам, а в Англии пуритане пока слабее англиканской церкви, возникшей после разрыва с папой римским. Религиозные споры не раскалывают нацию. Французские короли едва удерживаются на троне, а власть Тюдоров оказалась прочной. Конечно, и здесь имеются свои противоречия и коллизии. Бунт дворян завершился репрессиями Елизаветы I. Но это не больше, чем драматический эпизод по сравнению с народными бедствиями. Теперь землевладельцы предпочитают арендной плате иомена за участок поля разведение овец на пастбище и продажу овечьей шерсти. В городах ремесло вытесняется мануфактурой. Хлеборобы покидают родную деревню, ремесленник - мастерскую; ищут заработков. И те и эти с риском быть повешенными как бродяги - черные тучи закрыли для народа небо.

* * *

И Монтень и Шекспир - оба стоят на заре буржуазной цивилизации, как Гомер - на заре античной. Если Гомер - это поэзия олимпийских богов, то Монтень и Шекспир - это драмы страстей и мыслей человечества. Эпоха Монтеня и Шекспира - еще не окончательная в своей тенденции, неясная в своем пути, проблематичная. В этой "неокончательности" - сложность и загадочная красочность.

Опубликованный в 1603 г. английский перевод "Опытов" - труд ученого Джона Флорио - имел хождение в рукописях задолго до издания. Высоким качеством перевод не отличался; говорили о нем, что переводчик "рядил язык французский в одеяния английского". Но все же он знакомил широкие круги англичан с Монтенем. Показателем его успеха в аристократической среде служат посвящения: первого тома - графине Бедфорд, второго - дочери поэта Сидни графине Ретленд, третьего - графу Пемброку.

"Опыты" - по-французски "Эссе", и доведется их автора порой называть "эссеист". Он зачинатель литературного жанра, одна из особенностей которого - многослойная структура: есть тут философско-нраветвенные рассуждения, исторические экскурсы, литературно-критические заметки, мемуары, исповедальные излияния, психологический автопортрет, наконец, без числа анекдоты - тысячелетней давности и будто сию минуту услышанные.

В эпоху Возрождения интересы многих философов и ученых устремлены к просторам Вселенной: Монтень ограничил себя человеческими отношениями. Руководящий принцип "Опытов" - Здравый смысл. Тот, что помогает человеку уклоняться от всех общественных конфликтов ради своего благополучия. Однако Монтень полагает, что "если и есть истина у одной из борющихся партий, то эта истина служит ей лишь прикрытием и украшением" (II, 384) {"Опыты" цит. по: Монтень М. Опыты: В 3-х кн. М.: Наука, 1979. После каждой цитаты в скобках указаны том и страница. Цитаты из сочинений Шекспира даны по: Шекспир У. Полн. собр. соч.: В 8-ми т. М. - Искусство 1957-1960.}. К чему же подвергать себя опасностям, ведь "жизнь - хрупкая штука, и нарушить ее покой - дело нетрудное" (III, 156). Стало быть, хорошо, что монтеневский взор менее затуманен страстями, чем чей бы то ни было.

В сущности своей Здравый смысл - скептик. Даже самому себе не доверяет: ведь "благоразумию тоже свойственны крайности, и оно не меньше нуждается в мере, чем легкомыслие" (III, 53-54). Ничего нет прочного - ни среди людей, ни у своего же мышления. Бессмертие души - фикция (I, 87); это опровергает глава "О молитвах" (I, гл. VI). "Люблю науку", - говорит о себе Монтень и кончает словами: "но не боготворю ее" (II, 380). Так как все наши общие суждения "неясны и несовершенны" (III, 151), "почему не поставить одну свечу архангелу Михаилу, другую - его дракону?" (III, 7).