Вишну Кхандекар - Король Яяти

— Его примеру… О ком ты, мама?

Мы были с матерью вдвоем, отец уехал. Дворец затих. Прислужница спала за дверью, и даже огонь масляного светильника уже начинал меркнуть. Однако мать выглядела испуганной — тихонько подошла к двери, проверила, плотно ли она затворена, и, возвратившись ко мне, снова обняла меня.

— Яйю, мой сын, я не хотела говорить тебе, пока не вырастешь. Но ты сегодня рассердился на меня, совсем как взрослый… Мне стало страшно, я подумала, что скоро ты меня оставишь, как тот, другой…

— Кто другой? — спросил я, силясь понять, о ком речь.

— Твой старший брат.

— У меня есть старший брат? А где он?

Мать не знала.

Я огорчился, что брат не во дворце, а то мы с ним играли бы…

— Как его зовут? — возбужденно спросил я.

— Яти, — вздохнула мать.

— Сколько ему лет? И когда он приедет?

— За полтора года до твоего рождения он покинул дворец. Ушел. Ушел совсем один.

Упоенный мыслью о том, что у меня есть старший брат, я не обращал внимания на слезы в голосе матери и тормошил ее расспросами о смелом брате, который ушел один.

— Как он ушел, мой брат Яти?

— Ушел глухой ночью. В лес. Я чуяла неладное и не хотела ложиться спать, но под утро задремала. Проснувшись, бросилась в опочивальню Яти, смотрю — его постель пуста. Сразу же начались поиски, искали по всей Арияварте, но Яти исчез без следа.

— А раньше Яти случалось выходить из дворца?

— Я возила его в святую обитель. Каждый год в день рождения сына мы ездили туда. Однажды, когда мы возвращались из ашрама, Яти убежал. Его насилу отыскали, но он никак не соглашался вернуться во дворец, говорил, что хочет жить в обители. Яти упрямился, я на него сердилась, даже не постаралась понять, чего он хочет…

— Чего же хотел Яти? — Мое любопытство разгорелось.

— Не знаю, — всхлипнула мать. — Знаю, что Яти нравилось ездить к святому, что он любил слушать молитвы. Он все расспрашивал, зачем уходят люди в ашрамы, как они живут там… А потом ушел и сам. Где его только не искали! Но мой Яти исчез, как падающая звезда, никто с тех пор его не видел…

Мать тихо плакала о Яти, явно позабыв обо мне. Было жутко оттого, что она сидела рядом, но не замечала меня.

Неожиданно она привлекла меня к себе.

— Сын, вдруг и ты уйдешь, как Яти… Яйю, мой мальчик, ребенок — это зеница материнского ока, Яйю…

— Нет, я не уйду, как Яти! Я не хочу, чтобы ты плакала из-за меня!

— Поклянись, что ты этого не сделаешь!

— Клянусь! Клянусь, я не уйду в отшельники.

Я и сейчас ясно помню ту ночь.

Нет, я не помню ни чувств моих тогда, ни мыслей. Одно лишь несомненно — в ту ночь я перестал быть ребенком. Я впервые понял горе. Я видел слезы, которые лились и лились из глаз матери, прежде лучившихся одной любовью ко мне. И ненависть я тоже познал в ту ночь, потому что безотчетно возненавидел причину страданий матери.

Исчезли сладкие детские сны. Я плохо спал ночами и помню сновидение — теперь оно вызывает улыбку, — которое часто видел тогда: я — король, весь мир моя держава, я скачу на коне по городам и селам и, где ни увижу святого, отшельника или паломника, хлещу его огромной плетью.

Той ночью я стал взрослым. И сказал себе, настанет час, я обязательно отыщу Яти, приведу его к матери и объявлю:

«Брат мой, по праву старшинства ты должен занять престол. Правь королевством, пусть будет все по справедливости. Пусть каждый исполняет свой долг — тогда всем будет хорошо. Твой долг — заботиться о благе государства».

В свои шесть лет я уже понимал, что я сын короля и что мне надлежит готовиться взойти на престол. Мне полагалось обучиться наукам и искусствам, соответствующим воинской касте и будущему моему сану. Отец выбрал для меня наставников.

Сначала наставники мне сильно не понравились, в особенности тот, кто обучал меня воинскому искусству, — человек громадного роста, с зычным голосом, совсем как злой великан из сказки. У меня все тело болело после занятий, я жаловался матери, но она была непреклонна — на все мои жалобы отвечала:

— Ты же будущий король!

И я научился повторять, словно молитву: я же король!

Меня стали учить приемам борьбы, а я в отчаянии думал, что никогда мне не уложить противника на лопатки, никогда не стать сильным и ловким.

Мой гуру подбадривал меня:

— В вашем возрасте, принц, я тоже был мягоньким, как масло, а теперь — пощупайте, железо мягче моих мышц.

… Шли годы, мне исполнилось четырнадцать. Однажды, случайно посмотревшись в зеркало, я удивился: мои плечи развернулись, тело налилось силой. Мне захотелось попробовать на ощупь мышцы; согнув руку, я коснулся ее щекой. В моем воображении всплыла статуя бога Индры — голова покоится на плече божественной Индрани, победоносный бог отдыхает после битвы с демоном засухи Вритрой.

Неясные ощущения туманили душу, пьянили ум, и я, должно быть, долго простоял перед зеркалом. Голос матери вывел меня из странного оцепенения. Мать с удивлением смотрела на меня.

— Значит, и мужчинам нравится смотреться в зеркало? Я думала, только женщины тщеславятся своей красотой! Но как ты вырос, маленький мой Яйю! Я со спины приняла было тебя за твоего отца… Иди, сын. Что король подумает, если увидит тебя перед зеркалом?

И повторила с какой-то недоуменной растерянностью:

— Как ты быстро вырос, сынок… Ростом уже с отца… — И, помолчав, добавила: — Вот я и избавлена от одной заботы.

Мне показалось, что мать готовится заплакать, и я поспешил прервать ее:

— Забота? Какие заботы у королевы Хастинапуры! Что ты, жена бедняка или жалкого слуги? Какие у тебя заботы?

— Ты забываешь, что я мать.

— Ты — моя мать, — произнес я горделиво, бросив взгляд в зеркало.

Мать перехватила взгляд и усмехнулась.

— Да, сын. Но кому судьба однажды поднесла чашу нектара, который обернулся ядом, тот живет в постоянном страхе.

Так мы опять заговорили о Яти.

— Пускай король меня отпустит, я мир переверну, но отыщу Яти, и он предстанет перед тобой.

— Как ты его отыщешь? Даже я могла бы не узнать его, если бы он вдруг возвратился. А ты ведь никогда не видел брата! Кто знает, где мой Яти, как он, каким зовется именем и жив ли вообще…

Голос ее сорвался. Яти оставил незаживающую рану в ее душе, особенно болезненную оттого, что боль так тщательно скрывалась. Отец никогда не произносил имя старшего сына, не упоминали его и другие. Я уже вырос, ездил на охоту, в деревнях люди собирались поглазеть на принца Яяти; со мною заговаривали, но никто ни разу не вспомнил о Яти. Будто не было у меня старшего брата, покинувшего дворец, чтоб стать святым отшельником.

— Сын, — сказала мать. — Ты уже совсем взрослый. И телом ты вырос, и сердцем созрел. Ты преуспел в науках и в воинском искусстве. Пора искать тебе невесту. Когда ты женишься, покой снизойдет на мое сердце. Я сегодня же поговорю с королем.