Вольфдитрих Шнурре - Когда отцовы усы еще были рыжими

- Не надо чересчур скромничать - сказал барон.

Разве вы сами сегодня не убедились, что мир уже начал свои наказания?

Хердмуте захныкала. И она еще лезла к барону со своими пожеланиями ходить в кино!

- Я бы охотно их исполнил, - сказал барон, - но в данный момент, к сожалению, не рекомендуется покидать Калюнц.

- Без пяти двенадцать, - без всякого выражения произнес в соседней комнате отец. - Господин барон, вы не держите ваше обещание.

Барон поправил манжеты.

- Нет, господин доктор, просто мне еще не все ясно с шафером.

- С кем? - Хныканья Хердмуте как не бывало. Я услышал за стеной глубокий вздох отца.

- Возьмите мальчика, он это поймет скорее других. Барон взглянул на меня так, словно от меня зависела его судьба.

- Да? Ты согласен взять на себя эту обязанность? - спросил он.

Глубоко взволнованный, я кивнул; не знаю почему, на глазах у меня вдруг навернулись слезы.

- Хорошо, - сказал барон, - значит, теперь я могу просить вас пойти со мной.

Мы поспешили за ним в сени. Почти в ту же минуту, запыхавшись, со следами мыльной пены на красном лице по лестнице сбежал дантист Лединек.

- Вот те на! - воскликнул он. - Да вы все в сборе! - Он сорвал с крюка свое ружье и присоединился к нам.

Мои предчувствия оправдались: барон вел нас к свинарнику.

На дворе похолодало. Луна теперь стояла так высоко, что ее серебристо-голубое сияние уже едва достигало Калюнца. На гумне играли уанстеп и слышны были шаркающие шаги танцующих. В конюшне и в свинарнике все было тихо.

- Собака, - сказал вдруг граф Станислав, томиком Рильке указывая в сторону ворот.

Мы все увидели ее. Поджав хвост, она стояла на кривых лапах и принюхивалась к запахам, шедшим от помещичьего дома.

- Прошу всех поторопиться, - крикнул барон, уже дожидавшийся нас в ярком квадрате света у входа в свинарник.

Мы подбежали к нему, и он повел нас вперед по среднему проходу. К свиньям опять вернулась жизнь. Чавкая, стояли они перед только что наполненными кормушками и благодарно крутили хвостиками - ни дать ни взять пропеллеры.

У двери в каморку Свертлы мы остановились. Рядом, на гумне, музыканты грянули новогодний туш.

- Пожалуйста, - хрипло проговорил барон.

Я вдруг совершенно успокоился.

- Да, конечно, - ответил я, согнул указательный палец и постучал.

- Войдите, - произнес сдавленный детский голос.

Я открыл дверь и вошел.

Свертла стояла посреди комнаты. На ней было синее, выцветшее, ситцевое платье, торчавшее во все стороны, точно палатка, и доходившее ей почти до самых башмаков. В рыжем ежике ее волос застряло несколько конфетти, а зеленые глаза без всякого любопытства уставились на меня.

Я отвесил ей поклон и попросил ее выйти со мной.

Она, казалось, ничего не имела против. Тогда я взял ее за руку, и мы переступили порог.

Туш на гумне смолк.

Я откашлялся.

- Дорогие друзья! - сказал я. - Позвольте мне сейчас представить вам фрейлейн Свертлу, невесту господина барона.

- Новому году - ура! - рявкнул чей-то трубный глас, и тут же громом раскатился выстрел в потолок. Свиньи прекратили жевать, подняли головы и попытались выглянуть из-под своих вислых ушей.

- Спасибо за внимание, кузен Губертус, - сказал барон. - Ты будешь хорошим солдатом.

Дантист Лединек широко улыбнулся.

РАССКАЗЫ

Из сборников:

BARFUBGESCHOPFE 1958

EINE RECHNUNG DIE NIGHT AUFGEHT 1958

MAN SOLLTE DAGEGEN SEIN 1959

DAS LOS UNSERER STADT 1959

DIE BLUMEN DES HERRN ALBIN. AUS DEM BUCH EINES SANFTMDTIGEN 1963

OHNE EINSATZ KEIN SPIEL 1964

WAS ICH FUR MEIN LEBEN GERN TUE 1968

ICH BRAUCHE DICH 1976

ВЫСТУПЛЕНИЕ

В шесть они построились.

Было еще темно.

Они стояли напротив ящика. На нем было расстелено знамя. На знамени лежало распятие. Рядом с распятием - книга.

Светили прожекторы.

Стоящие в строю терли глаза и жмурились. Некоторые прислонились друг к другу и досыпали стоя.

Винтовки они держали в руках; они еще не научились составлять их в козлы.

Снаружи, за воротами, стояли матери; молча.

Часовой ходил взад и вперед. На голове у него поблескивал стальной шлем. Моросил дождь. Во дворах стоял туман.

В казарме горел свет. Унтер-офицеры бегали по спальням и подгоняли тех, кто задержался. Заспанные, с винтовкой в одной руке и со своими куклами и медвежатами - в другой, спускались они на заплетающихся ногах по лестнице.

- Живей, живей! - крикнул фельдфебель. Он был стар.

Они побежали.

- Рассчитайсь! - крикнул фельдфебель.

Приказ рассыпался по строю, как молоточек ксилофона; казалось, что кто-то пальцами постукивает по рюмкам, так нежно звучали голоса.

- Ну? - крикнул фельдфебель. Расчет застопорился.

- Нам ведь только четыре, - сказал номер первый, - мы еще не умеем считать.

- Этого не хватало, - буркнул фельдфебель.

Вынул карандаш; Пробежал по рядам. Посчитал сам.

- Поправь противогаз, - сказал он одному из них.

За трибуной, в темноте, сияла дверца топки полевой кухни. Крышка была закрыта. Вентиль шипел.

Из казармы вышли унтер-офицеры. Отдав честь, они встали на левом фланге. Матери у ворот неотрывно смотрели сквозь решетку.

- Хайни, малыш! - крикнула одна из них.

Туман начал светлеть. Уже можно было различить очертания уборных.

Появился капитан. Он был на протезах. Борода его светилась.

- Смир-на! - крикнул фельдфебель.

Возле кухни повар загремел своим половником. Дети прижали к себе своих медвежат и кукол и серьезно уставились прямо перед собой.

- Равнение напра-во!

В первой шеренге на землю упал клоун.

- Доложите капитану!

Фельдфебель подбежал к офицеру и вытянулся, щелкнув каблуками:

- Детский батальон номер шестьсот восемьдесят для выступления построен!

- Благодарю! - сказал капитан. Пошел вдоль фронта.

"Клик" - щелкала деревянная нога, когда он наступал на нее; "кляк" щелкала она, когда он ее поднимал.

- Дайте команду "вольно".

- Вольно, - скомандовал фельдфебель.

- Воль-на!

Капитан облокотился на помост; без опоры стоять он не мог.

- Здравствуйте, дети!

- Здравия желаем, дядя! - прокричали дети. Кое-кто хотел выбежать из шеренги, чтобы пожать ему руку. Но другие удержали.

Дождь набирал силу.

Сквозь мглу просачивался рассвет.

В гладком булыжнике, которым был вымощен плац, отражались прожекторы.

- Сегодня вы отправляетесь в поход.

- Да, дядя, - отозвались дети.

- Для вас это великий день.

- Да, дядя.

- Надеюсь, вы проявите себя достойно и храбро, как ваши отцы, павшие на поле чести.

- Да, дядя, - сказали дети.

- Вы - последние, - сказал капитан.

- Да, дядя, - ответили дети.

- Родина готова увенчать вас лаврами.

- Кому твой лавровый лист нужен?! - рявкнул повар на своего помощника. - Я же у тебя соль просил.

- ...лаврами, - сказал капитан.

- Да, - ответили дети.

Пришел священник.

- Господин капитан, поп прибыл, - доложил фельдфебель.