Бернард Шоу - ОФлаэрти, кавалер ордена Виктории

ярмарке-то не станут с вами разговаривать. Очень мне нужен твой урод,

твой скупердяй сын! Подумаешь, невидаль какая! Простой солдат! Господи,

сжалься над бедняжкой, которой он достанется в мужья! Вот тебе, выкуси,

миссис О'Флаэрти! Чтоб тебе кошка расцарапала твою мерзкую старую рожу. Сэр Пирс. Замолчи, Тесси! Ты что, не слышала, что я приказал тебе идти в

комнаты? Миссис О'Флаэрти! (Повышая голос.) Миссис О'Флаэрти!

Опомнитесь, прошу вас! (Приходя в ярость.) Женщины, вы слышите, что я

вам говорю? Вы что, человеческие существа или дикие звери? Немедленно

прекратите шум! (Орет.) Да вы собираетесь исполнять мои приказания или

нет? Стыд и позор! Вот что получается, когда обращаешься с вами как с

людьми. Гони их в дом, О'Флаэрти! Вон отсюда, черт вас всех подери! О'Флаэрти (обращаясь к женщинам). Ну, будет вам, перестаньте, перестаньте!

Полегче, слышите? Попридержи язык, мать, а то потом пожалеешь!

(Терезе.) Разве пристало выражаться так приличной девушке? (Приходя в

отчаяние.) Ради господа бога, заткнитесь вы, слышите? Да неужто в вас

ни крошки уважения не осталось ни к самим себе, ни к генералу?

(Повелительным тоном.) Чтобы я этого больше не слыхал, понятно?! Видно,

в этих баб сам бес вселился. Ну-ка, убирайтесь сейчас же в дом, а там,

на кухне, можете, коли вам охота, хоть глаза друг другу выцарапать.

Проваливайте!

Мужчины хватают обеих женщин, которые продолжают осыпать

друг друга бранью, и вталкивают в дом. Сэр Пирс изо всех

сил захлопывает за ними дверь. Немедленно воцаряется

блаженная тишина тихого летнего дня. Мужчины садятся,

еле переводя дух, и долгое время не произносят ни слова.

Сэр Пирс сидит на одном из чугунных стульев. О'Флаэрти

на скамье. Раздается нежное пение дрозда. О'Флаэрти

прислушивается и поднимает голову. Его озабоченное лицо

расплывается в улыбке. Сэр Пирс с глубоким вздохом

вытаскивает трубку и начинает ее набивать.

(Мечтательно.) Какое неблагодарное животное человек, сэр! Не прошло и

месяца с тех пор, как я был в тихой сельской местности на фронте, где

ни звука не слыхать, только иногда птицы запоют, и вдалеке замычит

корова, и в небе белые облачка от шрапнели, и снаряды посвистывают, да

разве что раз-другой раздастся стон, когда угодит в одного из нас. И,

поверите ли, сэр, я жаловался там на шум и хотел хоть часок провести

тихо и мирно у себя дома. Ну, эти две бабы хорошо меня проучили. Нынче

утром, сэр, когда я говорил здешним ребятам, будто хочу снова попасть

на фронт и драться за короля и родину, я, как вам известно, врал без

зазрения совести. Сейчас я могу пойти и повторить то же самое с чистой

душой. Кто любит военные тревоги, а кто домашнюю жизнь. Я попробовал и

то и другое, сэр, и теперь стою за военные тревоги. Я всегда был

смирный парень, таким уж я уродился. Сэр Пирс. Строго между нами, О'Флаэрти, - как солдат солдату...

О'Флаэрти отдает честь, но делает это непринужденно. не

вытягиваясь.

...Неужели ты думаешь, мы сумели бы, не вводя воинскую повинность,

навербовать армию, будь семейная жизнь таким уж раем, как о ней принято

говорить? О'Флаэрти. Что ж, строго между нами, сэр Пирс, я думаю, чем меньше мы будем

говорить об этом, пока идет война, тем лучше. (Подмигивает генералу.)

Генерал чиркает спичкой. Поет дрозд, смеется сойка.

Разговор обрывается.