Ирвин Шоу - Круг света

Дело шло к полуночи, и гости уже начали разъезжаться, когда Мартину, наконец, удалось остаться с Бауманом с глазу на глаз. Бауман стоял у стола, придвинутого к стене дома, который служил для гостей баром, и наливал себе бренди. Поварской фартук он с себя уже снял; налив бренди, он недвижимо уставился на свой стакан, лицо его внезапно стало бледным, как тогда, усталым и каким-то отрешенным, словно он на мгновение забыл и о вечеринке, и о своих обязанностях хозяина, и о разъезжающихся гостях. Мартин подошел к-Бауману с первой фразой наготове - он вынашивал ее последние полчаса.

- Мистер Бауман, - начал он.

В первую секунду ему показалось, что тот его просто не слышит. Потом Бауман как-то почти незаметно встрепенулся, поднял голову и изобразил на лице ту легкую, дружелюбную улыбку, которую носил, не снимая, весь вечер.

- Гарри, мой мальчик, просто Гарри, - сказал Бауман.

- Гарри, - послушно согласился Мартин.

- Ваш стакан пуст, мой мальчик, - сказал Бауман и потянулся к бутылке бренди.

- О нет, благодарю вас, с меня на сегодня хватит, - остановил его Мартин.

- Вы правы. Бренди не дает уснуть по ночам.

- Я все думал о вашем деле, - сказал Мартин.

- О моем... Не понимаю, о чем вы? - Бауман взглянул на него искоса.

- Насчет вашего теннисного корта, - торопливо пояснил Мартин, - то есть, короче говоря, он у вас находится на возвышенном месте, и, когда поднимается ветер, ну, как сегодня...

- Да, да, верно, чертовски досадно, не правда ли? Я подозреваю, что мы его устроили не там, где следовало, он совершенно открыт с северной стороны, но так настаивал архитектор. Я в этом, правда, ничего не смыслю, кажется, все дело упирается в дренаж... - он неопределенно помахал рукой в воздухе, потом отпил глоток бренди.

- Вы знаете, - сказал Мартин, - мне кажется, я бы мог вас научить, как поправить это дело.

- Серьезно? Как это мило с вашей стороны, - язык у Баумана чуть-чуть заплетался. - Как-нибудь на днях заходите, и мы с вами...

- Я, видите ли, завтра уезжаю и...

- Да, ведь верно. - Бауман раздраженно потряс головой, словно сетуя на свою память. - Франция. Светоч мира. Я совсем забыл. Счастливчик. В ваши годы...

- Я подумал, не пойти ли нам сейчас туда, это займет всего несколько минут...

Бауман задумчиво опустил стакан, потом, слегка прищурившись, внимательно посмотрел на Мартина.

- Да, - сказал он, - конечно. Вы очень любезны.

Они двинулись между столов в глубь сада, туда, где в нескольких сотнях ярдов на фоне звездного неба вырисовывался остроконечный узор ограды теннисного корта, сделанной из металлических столбов и натянутой проволочной сетки.

- Мартин, - окликнула Линда, - куда это вы оба устремились? Нам пора собираться домой.

- Я вернусь буквально через минуту, - сказал Мартин.

Они шли по поляне, которая плавно поднималась к теннисному корту, и ноги их неслышно ступали по росистой траве.

- Надеюсь, вы не очень скучали? - заметил Бауман. - Я имею в виду сегодняшний вечер. Боюсь только, что у нас было слишком мало молодежи. Всегда не хватает молодежи...

- Я совсем не скучал. Это был прекрасный вечер.

- Да? - Бауман пожал плечами. - Надо же чем-то заниматься, - добавил он невразумительно.

Они подошли к теннисному корту, луна стояла в первой четверти, и на землю падала узорчатая тень решетки. Было безветренно и очень тихо, шум веселья, которое уже угасало за столами среди свечей, доносился к ним издалека, негромко, но явственно.

- Такая же история с кортом была у моего приятеля, - заговорил Мартин, не спуская с собеседника пристального взгляда, - возле Санта Барбары, и он высадил с северной стороны корта живую изгородь. Тень от нее на корт не падает. Через пару лет изгородь была уже высотой футов в восемь, и даже сильный ветер после этого игре не мешал, если не давать слишком высоких свечей. А высаживать изгородь надо поодаль от металлической сетки, недалеко, но так, чтобы ветки не прорастали внутрь и не терялись мячи. Примерно вот тут, - и Мартин показал, где именно.

- Да, действительно, прекрасная идея. Надо будет на неделе непременно поговорить с садовником, - сказал Бауман, потом подергал молнию на ширинке и спросил: - Не присоединяетесь? Одно из самых больших наслаждений. Окропить росу при лунном свете в наш сверхмеханизированный век.

Мартин молча ждал, а Буман, сделав свое дело, застегнул молнию и весело сказал: "Вот!" - словно ребенок, хвастающийся, что совершил похвальный поступок.

- Ну, а теперь мне пора к моим гостям.

Мартин протянул руку и взял Баумана за плечо.

- Бауман, - сказал он.

- Ау? - удивленно откликнулся Бауман и остановился.

- Что вы делали в пятницу вечером под окнами моей сестры?

Бауман отстранился слегка, повернулся и, склонив голову набок, озадаченно уставился на Мартина.

- Это вы о чем? - он засмеялся. - О, да это шутка! Ваша сестра утаила от меня, что вы такой шутник. Откровенно говоря, по ее рассказам, у меня сложилось впечатление, что вы весьма серьезный молодой человек. Я даже припоминаю, она как-то раз говорила, что ее это беспокоит...

- Что вы делали там, под окнами? - повторил Мартин.

- Мой мальчик, боюсь, что нам пора идти домой, - сказал Бауман.

- Хорошо, - сказал Мартин, - я пойду домой. Но я расскажу сестре и Вилларду, что это были вы, и я позвоню в полицию и им тоже расскажу.

- Вы становитесь занудой, молодой человек. - Тон у Баумана был беспечный, и в свете луны было заметно, как он улыбается. - Вы всех поставите в нелепое положение, и себя в первую очередь. Вам же никто не поверит.

- Сестра мне поверит. И Виллард. - Мартин повернулся и зашагал в ту часть сада, где на столах догорали свечи. - А что до остальных посмотрим. - За спиной он слышал шаги Баумана.

- Погодите минуточку, - сказал Бауман.

Мартин остановился. В молчании смотрели они друг на друга.

- Из-за этого вы задержались еще на день? - спросил Бауман с сухим смешком.

- Да.

- Я так и подумал, - кивнул Бауман. Тыльной стороной ладони он потер щеку, негромкий сухой шорох выдал проступившую небритость. - Ну ладно, сказал он равнодушно, - предположим, что это был я. Что вы от меня хотите?

- Я хочу знать, что вы там делали.

- А какая вам разница? - спросил Бауман. Теперь он говорил, как упрямый, своевольный ребенок, в голосе у него прорывалась высокая хныкающая нотка. - Я что-нибудь украл? Я что-нибудь сломал? Если это так важно - считайте, что я наносил визит.

- Это с помощью лестницы? Ничего себе визит!

- А не надо оставлять лестницы где попало, - устало бросил Бауман. Слушайте, оставьте меня в покое. Уезжайте в свою Францию и оставьте меня в покое, а?

- Что вы там делали? - настаивал Мартин.

Бауман нелепо и безнадежно взмахнул руками.

- Я делал очередной обход, - сказал он.

- Последний раз вас спрашиваю. И предупреждаю, я обращусь в полицию.