Нина Боуден - Дочь ведьмы

— Стеклышко, которое стоит бешеные деньги, — проговорил он и, достав платок, вытер глаза. Лицо его покраснело от смеха.

Смит тоже засмеялся так, что виски выплеснулось из стакана и забрызгало жилет.

— И что мне делать с ним? — серьезно спросила у них Бьянка.

— Возьми тесемку или шнурок, завяжи и носи на шее, — ответил Смит и расхохотался пуще прежнего.

Совет Табба выглядел определеннее:

— Сбереги его. Оно принесет тебе счастье, — пообещал он, помолчал и добавил: — Но только в том случае, если будешь держать камень подальше от чужих глаз. Помни это. Не показывай его никому! Бьянка кивнула. Энни обратит на стекляшку не больше внимания, чем на те ракушки, что Бьянка собирала на берегу. А больше его некому показывать.

Смит отсмеялся и обратился к своему напарнику:

— И сам не забывай следовать своему же совету. Не напивайся в городе. От спиртного у людей развязываются языки…

— За кого ты меня держишь? — возмутился Табб.

Смит ничего не ответил и повернулся к Бьянке:

— А теперь — марш в постель, — проговорил он грубо и резко, словно вдруг устал от забавы, которую сам и затеял, что повторялась не раз. И тогда Смит выпроваживал девочку, словно надоевшего котенка или щенка. Поскольку Бьянка привыкла, это не обижало и не задевало ее. Не сказав ни слова, она вышла из комнаты и начала подниматься по темной лестнице.

Забравшись в постель, девочка сонно трогала острые грани и думала, действительно ли стеклышко приносит счастье, как сказал мистер Жаба, и надолго ли он задержится здесь, и где находится Южная Америка — остров это, как Скуа, или большая страна, как Шотландия. В тот момент, когда глаза ее снова сомкнулись, мужчины, должно быть, вышли в гостиную, потому что Бьянка отчетливо услышала голос мистера Жабы:

— Нет… в гостинице больше никого нет. Только мистер Хоггарт, его жена и двое детишек. Он ботаник. До чего странное занятие для взрослого человека — собирать цветочки.

Смит что-то сказал в ответ, чего Бьянка не разобрала, и мистер Жаба рассмеялся:

— Не волнуйся… Вряд ли они обратили на меня внимание.

— Он, должно быть, совсем спятил, — сказал Тимоти Хоггарт. — Или глуп как пробка.

— Кто? — спросил отец без всякого интереса. — Он следил за тем, чтобы старенький «форд», который одолжил им мистер Тарбутт, не угодил в очередную колдобину на проселочной дороге.

— Да этот малый.

— Какой малый?

Тим тяжело вздохнул:

— Просто поразительно, как ты совершенно не замечаешь людей. Я имею в виду человека с клюшками для гольфа, который все время жует конфеты.

— А… Его зовут мистер Табб. Открой ворота, Тим.

Мальчик вышел из машины. Створки ворот скреплялись проволокой, скрученной весьма замысловатым узлом. Потребовалось немало сил и времени, чтобы распутать его. Когда же Тим распахнул ворота и машина, подпрыгивая, проехала мимо, потребовалось столько же сил и времени, чтобы снова закрутить концы.

— Сколько бесполезных усилий, — проворчал Тим, возвращаясь в машину и усаживаясь на сиденье. — Я имею в виду эти ворота. Ясное дело, что они вынуждены их ставить, чтобы не пускать скотину. Но ведь можно устроить все так, чтобы ворота открывались проще и быстрее.

— В Скуа времени хоть отбавляй. Им незачем его беречь. По-моему, это единственная вещь, которую им просто некуда девать. Вот и придумывают, куда бы его израсходовать. — Мистер Хоггарт улыбнулся и протер очки. — Эти ворота еще хоть отпираются. А вот в Ирландии, насколько мне известно, есть место, где стена проходит прямо по дороге. И когда машине надо проехать, ее разбирают, а потом возводят снова.

Тим от удивления открыл рот, но тут через ветровое стекло он увидел то, что заставило его завопить от восторга:

— Смотри… папа… Орел…

Мистер Хоггарт так резко затормозил, что Тим ткнулся носом вперед.

— Бинокль!

Тим выхватил из бардачка полевой бинокль и протянул его отцу. После короткой паузы Хоггарт разочарованно выдохнул:

— Всего лишь канюк. Думаю, что в Скуа вообще нет орлов…

Он смотрел, как большая, коричневого цвета птица, распахнув крылья, какое— то время парила перед ними, а потом скрылась, скользнув меж двух горных вершин.

Хоггарт снова завел машину:

— А почему ты решил, что он спятил?

— Кто?

— Табб.

— Потому что он привез клюшки для гольфа, — ответил Тим. — Разве человек в здравом уме потащит с собой клюшки в такое место? Всем известно, что Скуа — дикий, заброшенный остров, где только один городишко и нет благоустроенных дорог. Откуда же здесь взяться площадкам для гольфа?

— Отчего же всем? Он явно об этом понятия не имел.

— В этом весь фокус. — Тим нахмурился, пытаясь соединить мелькавшие в уме отдельные мысли… — Он ведь купил их специально для того, чтобы хорошо отдохнуть. И уж если человек потратил время на то, чтобы купить новенькие клюшки, он непременно постарается выяснить, есть ли там, куда он едет, подходящие лужайки. Тебя это вообще не заинтересовало?

Хоггарт в оправдание признался:

— Вообще-то, до тех пор, пока ты не сказал… Прости, Тим, но я все время думал об орхидеях, все время высматривал их и в данный момент занимаюсь тем же самым. Оставив машину на дороге, они двинулись по торфянику к лощине. На дальнем ее конце, защищенном утесом, стоял полуразрушенный небольшой фермерский дом. Почерневшие стены без крыши и с зияющей дырой на месте, где располагалась дверь.

Отправившийся на разведку Тим наткнулся на остатки железной кровати, что валялась в траве среди овечьего помета.

Это был уже четвертый брошенный дом, который им попался на пути с тех пор, как они тронулись утром в путь.

— А где же люди? — недоуменно озираясь, спросил мальчик у своего отца, который тем временем достал нужные инструменты из рюкзака и принялся выкапывать мох и укладывать образцы в специальные коробки.

— Депопуляция, — Хоггарт взглянул на сына, вздохнул и, прервав работу, объяснил подробнее: — Земля очень скудная, и люди живут бедно. Их дети стремятся к лучшей жизни и уезжают отсюда. А когда их родители, состарившись, умирают, не находится никого, кто стал бы приглядывать за фермой. А иной раз уезжают сразу семьями — на материк или в Америку…

Сначала Тим решил, что Скуа — самое прекрасное из всех виденных им прежде мест, но сейчас почувствовал ощущение заброшенности и отдаленности от остального мира.

Отец улыбнулся:

— Мы пришли сюда за орхидеями, ты не забыл?

Они искали черную орхидею — как называл этот вид Хоггарт, описывая нужное растение, чтобы не забивать сыну голову длинным латинским названием. И еще добавил, что черная орхидея — чрезвычайно редкое растение, что ее удалось найти лишь в очень отдаленной части Скандинавии. И что на самом деле ее лепестки, конечно, не черные, а, скорее всего, бордового или темно— лилового цвета.