Вольдемар Бранк - Маленький человек на большом пути

Сипол торопил:

— Гоп, ребята, связать доски — и назад. И так задержались!

В доски мы вбили по гвоздю, связали веревкой, на конце ее сделали петлю. Спустили в заливчик, сами улеглись на связки. Сипол продел руку в петлю и потащил доски за собой.

— Идут хорошо! — сообщил он радостно.

Но только мы вышли из залива, как оказались среди волн. Ветер, как всегда к середине дня, прибавил силы, гнал волны нам в бок. Я плыл с натугой, чувствовал, что не удержу нужное направление — силенок маловато.

Больше всех доставалось Сиполу. Волны захлестывали доски, он подтягивал веревку, и все же его заметно сносило в сторону. Ему на помощь поспешил Август. Он подталкивал доски сзади, зато сам грести мог теперь только одной рукой.

Чем дальше в озеро, тем выше волны. На гребнях появилась пена. Меня вносило на шипящие гребни, опять бросало вниз. Друзья то исчезали из виду, то появлялись вновь.

Грести безостановочно не хватило бы никаких сил. Я попробовал плыть на спине, чтобы немного отдохнуть, но где там — волны заливали лицо.

Друзья заметили, что я отстаю.

— Держись за доски! — крикнул Сипол. Когда очередная волна подняла меня, я оглянулся. От острова мы были уже далеко, зато нас здорово снесло в сторону.

— Да ты не бойся, — успокаивал меня Август. — Какая разница, куда выплывем? Главное, все равно попадем на берег, хоть тут, хоть там.

А ветер все сильнее, волны все больше, пена на них зло шипела. Теперь уже Август тащил доски, а Сипол помогал ему. И тут еще одна неприятность: стали отламываться концы стеблей в связках. Волны уносили обломки на своих кипящих гребнях.

Все же мы приближались к берегу. Ох и здорово отнесло нас! Самое малое — на три версты.

Наконец я нащупал ногами песчаное дно. Вовремя! Еще несколько шагов — и одна из связок развалилась. А случись это несколькими минутами раньше? Конечно, друзья не дали бы мне утонуть. Но кто знает, выдержали бы их связки?

От перенапряжения я дрожал. А когда ступил на сухой берег, почудилось, что земля подо мной пошла ходуном, и я чуть не упал.

Брат был здесь. Он все время наблюдал за нами и примчался сюда со всей одеждой. Швырнул ее на песок, бросился мне навстречу. Ухватил за руку, потащил за собой, хотя в этом теперь уже не было никакой надобности.

— Ох, как я напугался! — Он едва сдерживал слезы. — Вы то и дело исчезали из виду! Ну, думаю, все, конец! Нет, смотрю, опять появились. Хорошо, что не поплыл с вами… А то вся одежда была бы насквозь мокрой, — добавил он поспешно.

Отыскали тихое местечко, легли на прогретый солнцем песок. Волны с шумом бились о крутой берег. Хотя до воды было не близко, брызги долетали до нас, неприятно обдавая холодом голые тела.

Отдохнули, согрелись, стали одеваться. Доски за это время тоже пообсохли, и мы потащили их, каждый по одной. Нести открыто нельзя было, поэтому свернули в кустарник. Запрятали в кладбищенском лесу, прикрыли травой и ветками.

На другой день, чуть свет, когда по тропинке через луг еще никто не ходил, уложили доски на место. Опять по мосткам можно было ходить без опаски. Только в одном месте переход так и остался ненадежным.

После экспедиции на Длинный остров прошло несколько дней. На Храмовой горке был еженедельный летний базар. Мы с Августом носились в поисках работы, надеясь обзавестись копейкой-другой. Но на сей раз ничего не подворачивалось. Перекупщик, прежде уже несколько раз нанимавший нас складывать в стога купленный лен, сам стоял у больших весов руки в брюки и скучал.

Покрутившись без толку в водовороте людей и повозок, мы остановились у книжного ларька. Две тетушки покупали здесь псалтыри — книжки с церковными песнями — и беседовали.

— Пешком, сестричка, иль на хозяйской подводе прикатила?

— Да где там — на подводе! Ножками, ножками через луг напрямик, — отвечала вторая сладеньким, певучим голоском. — Хорошо, святой отец, дай бог ему здоровья, приказал починить мостки. А то было ну хоть в церковь не иди!

Август, стоявший рядом со мной, заржал, как жеребец. Тетушки оглянулись в недоумении; он прикрыл рот рукой. Потом толкнул меня в бок и шепнул на ухо:

— Слышал? Оказывается, святому отцу спасибо… Надо будет в воскресенье сходить нам в церковь.

— Это еще зачем?

— После проповеди священник Вальтер скажет речь про доски как пить дать!

— Откуда ты знаешь?

— А вот знаю, и все! И как скажет — тоже знаю. С дрожью в голосе, со вздохами и охами. А потом начнет путать латышские слова; он когда устанет, всегда путает. Пойдем послушаем — интересно ведь! Сипола с собой позовем, Густава…

Мы вновь забегали по рынку, теперь уже в поисках друзей. Сунули голову в дверь селедочной лавки: может, Сипол нанялся перекатывать бочки? Он как-то пожаловался, что их посудина под рассол вся проржавела, а селедочник Вейстер даром не то что жестяную банку — спичечного коробка не даст.

В лавке полно покупателей. Двое мальчишек ворочают тяжеленную бочку. Но Сипола нет.

И все-таки мы его отыскали. Совсем в другом, совершенно неожиданном месте. Присев на корточки у входа в палатку, где продавали горячие колбаски, он подбрасывал короткие чурки в железную печь. На ней стоял большой чугунный котел, там варились колбаски. Не решаясь подойти близко — колбасник Бйшулацис был известен своим крутым нравом, — мы остановились. Август тихо позвал:

— Сипол! Ответа не было.

— Сипол! Оглох, что ли?

Вот теперь он поднял голову, осмотрелся. Увидел нас, подошел.

— Так это вы шуршите? А я думал, показалось. Ну, опять что-нибудь случилось?

— Знаешь, кто положил обратно доски?

— Еще бы не знать! А что?

— Да вот тетки на базаре говорят, вроде это преподобный Вальтер распорядился.

— Да? — Сипол шмыгнул носом. — Интересно!

— Может, послушаем, что об этом в воскресенье скажет сам Вальтер?

— А что — давайте!

— Значит, встретимся у церкви до начала службы.

— Идет… Постойте, постойте, куда же вы? А колбаски? Не хотите?

Мы с Августом переглянулись.

— А у тебя есть? — не веря привалившему счастью, спросил Август.

День сегодня сложился неудачно, надежды на заработки лопнули. Мы и мечтать не смели о таком лакомстве. А тут оно, можно сказать, само шло в руки.

— Возьму у хозяина в счет заработка. — Сипол широко улыбался.

Он пошел в палатку, а мы с Августом, глотая слюни, напряженно прислушивались, что там происходит внутри. Колбасник Бйшулацис бойко торговал — в большой кошель, подвешенный к шее, то и дело, коротко позвякивая, летела мелочь. Когда же он возвращал сдачу, то бросал монеты на прилавок, и они звенели, словно бубенчики под дугой.

Наконец Сипол высунул голову из палатки:

— Быстрей сюда!