Стелла Даффи - Идеальный выбор

— А то я не знаю, что все изменилось. Иди сюда, маленький. Иди к маме.

Той ночью София и Габриэль разработали план — пока малыш спал между ними. План на ближайший год. Утром София переговорит с Заком. Габриэль был уверен, что дом свободен и станет надежным убежищем. София попросит Марту и Джеймса сдать ее квартиру в субаренду, чтобы не терять связь с Лондоном и не чувствовать себя в Ирландии отрезанной от прежнего мира. Уехать ей нужно как можно скорее. Габриэль напомнил, что Марта — соцработник до мозга костей, сколь бы искренней она сегодня ни была, и если уж она решилась предупредить Софию, значит, дела плохи и лучше поскорее убраться подальше. Софии пришло в голову, что, возможно, так и задумывалось, что Габриэль ошибся и ее роль ограничивалась рождением ребенка, а остальное — в чужих руках.

— Нет, — твердо возразил Габриэль. — Точно нет. Я не знаю, что произойдет, мне вообще мало что известно. Но я знаю наверняка, что ты должна быть матерью этого ребенка. Всю его жизнь.

Услыхав убежденность в голосе Габриэля, София поняла, что выбора у нее опять нет. Габриэль-младший был ее ребенком, и она действительно решила стать его матерью. Решила не сразу, не в тот момент, когда ангел Габриэль впервые ей это предложил. Решение пришло со временем, и, как часто бывает в отсутствие выбора, оно утвердилось потому, что других вариантов не было. София оказалась связанной с ребенком множеством нитей. Случившееся она обратила в личный выбор. Ценой озарения задним числом куплена новая жизнь. София не могла позволить кому-то отнять у нее сына. Она лучше сбежит.

Под утро она отважилась задать самый страшный вопрос. Страшный, потому что догадывалась, каким будет ответ, и понимала, что Габриэль первым не заговорит об этом. Не захочет, вслух поименовав будущее, сделать его реальностью. Но Софии требовалось знать наверняка, и она спросила:

— Габриэль, ты поедешь с нами?

Его молчание и стало ответом. Слезы его обожгли Софию так, как никогда не обжигала неосязаемая кожа. Он обнял ее — говорить он не мог — и поцеловал: губы и соленая влага.

Густая ночь заполонила комнату. София лежала на кровати без сна, ребенок слева от нее, ангел — справа. Габриэль поцеловал ее распухшие веки, и она уснула. Когда часом позже ее разбудил младенец, София поняла, что теперь они остались одни.

В доме Катарины они провели первые полтора года жизни Габриэля. Там он начал ползать и сделал первые неуверенные шаги. Там он учился говорить, рисовать и сводить маму с ума. Он был очаровательным, невыносимым, непослушным и нормальным. Набирал вес, как положено, приобретал соответствующие умения в соответствующем возрасте. София постоянно наблюдала за ним, но не видела никаких признаков, отличавших его от обычного маленького мальчика.

Несколько месяцев София налаживала жизнь в новом доме, а потом стала преподавать ученицам из числа местных девочек. У нее не было достаточной квалификации, чтобы готовить их к экзаменам, но Софии не хотелось проводить время в уединении с сыном, к тому же ей надо было зарабатывать на жизнь. В деревне с населением в двести человек одинокая мать с орущим младенцем вызвала интерес. Матери приводили к ней в танцкласс дочерей, чтобы те докладывали им, как София выглядит, что она за человек и каким ветром ее сюда занесло. Любопытных набралось немало, но никому так и не удалось узнать правды.

Шло время, шел дождь. Порой, когда София поздним вечером возвращалась домой с Габриэлем, подвешенным на спине, а в ее комнате было особенно темно и пусто, она ловила себя на том, что с надеждой ждет голубоватого ангельского сияния. Но одолженный на время дом оставался неизменно темным.

Габриэлю не исполнилось и двух лет, когда София вернулась из добровольного изгнания в Лондон. Первым делом она нашла надежную няньку, которой платила за три дня в неделю, приняв предложение Марты и Джеймса взять на себя оплату двух оставшихся дней. Она вернулась на работу в клуб, начав с того места, на котором закончила. Включиться в работу после большого перерыва оказалось на удивление легко, и хотя София уставала, но духом не падала. Молодой врач в клуб с тех пор не заглядывал, не явился он и когда вернулась София. Она проработала в клубе еще два года, постепенно облегчая себе жизнь тем, что ставила танцы для других девушек и выступала в симпатичных шоу на сцене вместо изнурительной работы в зале. Она продолжала внимательно наблюдать за Габриэлем (к ней присоединились Марта и Бет), но он оставался обычным ребенком. Ангел затаился.

Когда Габриэлю исполнилось четыре, София ушла из клуба и вплотную занялась преподаванием. На этот раз она обучала не маленьких девочек, за которыми неусыпно бдили их гордые матери, но взрослых девушек, вознамерившихся, как она когда-то, стать танцовщицами. У Софии получалось учить, ей было что передать в смысле умений и навыков, к тому же работы для девушек этой профессии хватало. Все три клуба, принадлежавшие Денни, процветали. Новая работа представлялась Софии перспективной, она знала, что делает, и не сомневалась, что у нее хорошо получится.

Габриэль превратился в добродушного, веселого мальчишку, иногда поддававшегося внезапному гневу, если ему не удавалось добиться своего или если детских умений не хватало, чтобы сделать то, что ему хотелось сделать. А ему хотелось делать все и сразу. На седьмой день рождения Габриэля София взяла его с собой на дачу к Денни и Каролине. Эта пара успела родить троих детей-погодков, и, поскольку Габриэль был на несколько лет старше, чем их первенец, дети ловили каждое его слово. Софии казалось, что он наслаждается этим больше, чем следует.

Холодным деревенским утром воздух был свежее, а мороз покусывал сильнее, чем в привычном Габриэлю Лондоне. Софию разбудили крики детей, игравших на лужайке, куда выходили окна ее спальни. Она раздвинула шторы, намереваясь сказать Габриэлю, чтобы он утихомирил остальных, пока Денни не проснется. Хотя во всех своих клубах Денни завел управляющих, вечера он проводил в городе, и они с Каролиной возвращались домой к трем утра. Вряд ли бы ему понравилось услыхать вместо будильника вопли четверых горлопанов, даже если троих он считал сущими ангелами.

В низине, за лужайкой, протекала речка, образовавшая небольшую заводь — прекрасное место для купания летом. Берега заводи были для безопасности обнесены оградой, но для настырных детишек забор — не помеха. София только собралась крикнуть, чтобы Габриэль отошел от реки и отвел остальных, как ее сын ступил на поверхность заводи. И дошел до середины. София вглядывалась в утренний свет, отражавшийся от поверхности воды, пытаясь различить, не замерзла ли речка ночью. Спустившись вниз, она накинула на плечи куртку Денни и побежала через лужайку. Габриэль скользил по ледяной поверхности, а трое малышей смотрели на него и подбадривали. София с ужасом увидела, как Габриэль протянул руку Ребекке, малышке двух лет от роду. София намеревалась отругать сына, рисковавшего жизнью маленькой девочки и своей собственной, но, подбежав к реке, обнаружила, что Габриэль скользит не по льду — по воде. Ледяная вода плескалась у его ног, заливая носы ботинок София встала как вкопанная, в смятении глядя на сына. Габриэль поманил остальных, и вот уже все трое, смеясь и повизгивая, двинулись к нему по ненадежной поверхности. А потом все четверо отплясывали на воде.