Иван Лазутин - Черные лебеди

— Скажите, пожалуйста, как я могу увидеть кого-нибудь из Орловых?

Лифтерша подняла на нее вопросительный взгляд:

— Это из сто шестьдесят пятой квартиры?

— Да.

— Адмирал на курорте.

— А жена?

Лифтерша снова смерила Луизу с ног до головы:

— Какая жена, он один.

Больше Луиза ни о чем не стала расспрашивать и вышла из подъезда.

В этот же день она разыскала Валдайского. Он рассказал ей о том, что Орлов восстановлен в партии, что ему вернули его звание вице-адмирала, что живет он теперь в отдельной трехкомнатной квартире на Песчаной улице и в отставку ушел с приличной пенсией. Обо всем этом Луизе было радостно слышать.

Через неделю приехал Орлов. Об этом сообщил по телефону женский голос.

«Наверно, домработница», — подумала Луиза и поехала на Песчаную улицу.

…Это было утром. А вечером Луиза сидела в маленькой комнатенке Валдайского. Сидела униженная, оскорбленная, пристыженная…

Подняв заплаканное лицо, она долго смотрела в одну точку. Ей виделся высокий обрыв над Енисеем, угрюмые волны внизу. «Почему я тогда не решилась?» А перед глазами уже не обрыв и три сосны на нем, а пухлая дерматиновая дверь, медная табличка: В. А. Орлов. Она нерешительно нажимает на кнопку звонка. За дверью твердые шаги. Лязгнула защелка замка, дверь пошла в глубину квартиры. И он… Боже мой, как он поздоровел и как похорошел! Она не могла даже представить его таким. Он стоит, смотрит и молчит. На лице нерешительность и смятение. Сердце в ее груди стучит так, что вот-вот подступит к горлу и задушит. А из глубины квартиры доносится звонкий женский голос:

— Кто там, Вовик?

Орлов кашляет в кулак, виновато переступает с ноги на ногу:

— Я прошу вас… Позвоните мне, пожалуйста, по телефону… завтра утром… Сейчас я очень занят. Простите меня.

Тяжелая, обитая дерматином дверь глухо и тяжело закрывается…

Когда Валдайский рассказал обо всем Веригину, тот задохнулся от негодования.

— Успокойся, Саша, — уговаривал Валдайский. — Все это жизнь. Ростки хамства я иногда наблюдал у Орлова еще там, в Енисейске.

— Подлец! — сказал Веригин, разминая дрожащими пальцами папиросу.

— Почему подлец? — вступила в разговор переставшая наконец плакать Луиза. — Он ничем мне не обязан. Друзьями мы были в беде.

— Но все же этого я никак не ожидал даже от Орлова, — с грустью произнес Валдайский. — Ведь если б не ты, он погиб бы. Страшно! Страшно за человека…

Луиза глядела в одну точку и опять, казалось, ничего не слышала. Точно обращаясь к кому-то третьему, незримому, сказала:

— Я пришла к нему как к другу! Он мог бы принять меня и при этой женщине. Она и не почувствовала бы, что мы когда-то были больше, чем друзья.

— У Орлова какая-то большая рука в Министерстве обороны. За него кто-то очень побеспокоился. И это вскружило ему голову. Адмиральская пенсия, трехкомнатная квартира в новом доме, один из лучших курортов на юге! Где уж тут не забыть нас, сермяжную братию, — вздохнул Валдайский. — Гусь свинье не товарищ.

Веригин строго посмотрел на Валдайского:

— Кто свинья, а кто гуси?

— Судите сами, — развел руками Валдайский.

Веригин встал:

— Первую проверку на прочность Орлов не выдержал. Завтра я сделаю ему вторую, — подошел к Луизе, положил ей на плечо руку: — А ты, Луиза, не вешай голову. У тебя есть друзья, — с веселой улыбкой посмотрел на Валдайского: — Пока самый недосягаемый и счастливый среди нас — ты. Что тебе: ты поэт! Ты стоишь над адмиралами, премьерами и королями!

Луиза улыбнулась с грустной благодарностью:

— Спасибо, Александр Николаевич.

Веригин долго смотрел на медную дощечку с надписью: В. А. Орлов. И вдруг вспомнился Орлов не московский, а енисейский. Маленькая комната барачного типа. Железная печка, которая всегда дымила. На стене — старая гитара. У окна — расшатанный стол, покрытый облупленной клеенкой, рядом со столом — фанерная тумбочка и две колченогие табуретки. На спинке железной койки — застиранное полотенце.

Веригин нажал на кнопку звонка. Дверь открыли не сразу. Чей-то звонкий женский голос спросил: «Кто?» Веригин назвал свою фамилию. За дверью затихло. Потом послышались мужские шаги. Дверь открыл Орлов. Он был в легкой ночной пижаме и в теплых домашних тапочках. Орлов был совсем не таким, каким Веригин знал его в Енисейске. Розовый, промытый, лоснящийся… Седина его не старила, а как-то по-особенному красила, облагораживала.

От неожиданности Орлов растерялся. В глазах его застыл вопрос: «Как?.. Неужели это ты?» И только спустя некоторое время он поднял руки, заключил Веригина в объятия:

— Боже мой! После грозы орлы слетаются в свои гнезда!

Прижавшись гладко выбритой щекой к щеке Веригина, Орлов обдал его холодящей волной духов. Потом стремительно откинулся и, не снимая своих больших рук с плеч Веригина, потянул его за собой:

— Пойдем, пойдем, дружище! Расскажешь, как вы там без меня целый год коротали. Мы сейчас отведаем такого армянского коньячку, который нам в Енисейске и не снился.

Они вошли в просторную солнечную комнату, обставленную дорогой мебелью.

— Садись… Сейчас дам команду… А я ведь всего два дня, как приехал из Сочи. Почти все лето купался в Черном море. Да что ты стоишь, как истукан? Садись! Я только мигом на кухню. Что-нибудь придумаю. Рита!.. — Орлов вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь.

Оставшись один, Веригин сел в кресло и огляделся. Табачного цвета портьеры крупными фалдами спадали от потолка до пола. На полированном письменном столе с гнутыми резными ножками лежало толстое стекло. Полумягкое полированное кресло, стулья вокруг низкого журнального столика, книжные шкафы со скользящими стеклами… Ковер ручной работы. Он спускался от бордюра обоев, застилал тахту и внизу касался бахромой пола. На полу, почти во всю комнату, был разостлан толстый китайский ковер. Нигде ни пылинки. Все блестело, зеркально отражало, дышало уверенностью и чистотой.

Веригину стало как-то не по себе. После вчерашнего визита к Валдайскому, после его грязной полутемной комнаты, пропахшей сыростью, квартира Орлова казалась дворцом. А книги… Давно он не видел столько книг. Серебряные и золотые буквы на толстых корешках молчаливо смотрели на него с застекленных полок. «Теперь читает или нет? — подумал Веригин. — За шесть лет в ссылке не прочитал ни одной книги. Сейчас снял вето?»

Откуда-то, очевидно из кухни или из соседней комнаты, доносился женский голос, тот самый голос, который отозвался на звонок Веригина, когда он стоял на лестничной площадке. «Наверное, женился…»

Вошел Орлов. От неожиданности Веригин даже привстал. Перед ним стоял вице-адмирал. Безукоризненно отутюженный китель, золотые погоны, темно-синие брюки, черные адмиральские ботинки. Опустив глаза и вытянув по швам руки, Веригин застыл по стойке «смирно».