Иван Лазутин - Черные лебеди

В голове — нудный, однотонный звон, во рту — тошнотный привкус.

В напряженной тишине с нарастающей тревогой тикали стенные ходики. Двенадцать часов. На стуле, возле дивана, лежал пакет и записка.

Он развернул записку:

«Митя! Откуда у тебя столько денег и эти фотографии? Ничего не понимаю. Будила тебя долго — ты как мертвый. Ухожу на работу с недобрым предчувствием. Приду сегодня раньше. Целую — Ольга».

Дмитрий взял со стула пакет. В лощеной синей бумаге были завернуты деньги и фотографии с видами американских небоскребов и бойких мест Бродвея. «Тысяча рублей… Откуда?..»

Страшная, как черная молния, догадка прорезала мозг Дмитрия. Он вытянулся во всю длину дивана и долго лежал неподвижно, уставившись на потолок. «За что ты меня наказываешь, жизнь? Что я сделал тебе плохого?..»

Дмитрий встал и положил на стол пачку сторублевых бумажек. Дрожащими пальцами взял открытки и стал рассматривать. На одной из них, на обороте, прочитал: «Завтра, в 19.00 за тем же столиком». Внизу стояла подпись: «Гарри».

«Гарри, Гарри! — Шадрин бросил пакет на стул. — Как ты купил меня встречей на Эльбе!»

…Многое передумал Шадрин, пока не пришла Ольга. Он ходил, как горячечный больной по комнате, стараясь припомнить подробности вчерашнего вечера.

Стук щеколды в сенцах заставил его вздрогнуть.

Ольга вошла молча и встала у порога. Она долго смотрела на Дмитрия:

— Что случилось, Митя? Где ты был вчера? Что это за фотографии?.. Откуда деньги?..

Дмитрий поднес ко лбу ладонь и закрыл глаза:

— Я все расскажу. Только вначале скажи, как я пришел домой?

— Ты приехал.

— На чем?

— На какой-то черной иностранной машине.

— Один?

— Нет. С тобой были двое незнакомых мужчин и девушка.

— Девушка? Во сколько это было?

— В первом часу ночи.

«В первом часу?.. — Дмитрий силился припомнить, как они вышли из ресторана. — Не может быть! Из ресторана мы вышли в одиннадцатом. Никуда не заезжали… Почему так поздно они привезли меня домой?»

— Они были пьяны? — спросил он.

— Почти трезвые. Что это за люди?

Дмитрий молчал.

— Я спрашиваю, что это за люди?

— Иностранцы… Румын и американец.

Ольга бросила взгляд на пакет:

— А деньги? Откуда деньги?..

— Тоже… они…

В глазах у Ольги застыл немой испуг. Дрожали губы, ее лихорадило.

Кузнецкий мост, как всегда в эти часы, был запружен людьми и машинами. Узенькие тротуары с трудом вмещали снующие вниз и вверх потоки пешеходов.

Шадрин остановился у подъезда, рядом с которым, почти на уровне глаз, была вывеска: «Приемная Министерства государственной безопасности». Прочитал ее и подумал: «Вот уж никогда не думал и не гадал, что придется перешагивать этот серьезный порог». С минуту постоял и решительно толкнул дверь. У входа в приемную, справа, стоял рослый старшина с красной повязкой на рукаве. Всем своим видом он как бы вопрошал: «Вам к кому?»

— Мне к дежурному по приемной.

— Документы.

Дмитрий предъявил паспорт.

Старшина, окинув с ног до головы Шадрина, принялся неторопливо перелистывать паспорт. Дольше, чем на других, задержал взгляд на странице со штампом прописки.

— Минутку, — старшина положил паспорт на тумбочку и позвонил куда-то по местному телефону. Он доложил о Шадрине. И там, на другом конце провода, сказали, чтоб посетитель подождал.

— Посидите, к вам выйдут, — старшина показал на ряд стульев в просторном вестибюле, посредине которого стоял длинный стол. На столе лежали чистые листы бумаги и стояло несколько чернильных приборов с ручками.

Кроме Шадрина в вестибюле никого не было.

Ждать пришлось минут двадцать.

Человек, появившийся в приемной со стороны, противоположной входу, где стоял дежурный старшина, подошел к Дмитрию с таким уверенным видом, будто встреча эта была обусловлена заранее.

— Вы Шадрин?

Дмитрий встал:

— Я.

— Пойдемте.

«В этом учреждении работают четко», — подумал Дмитрий, следуя за сотрудником МГБ по тускло освещенному узкому коридору.

Вошли в небольшую комнату, присели к столику, изучающе рассматривая друг друга. На вид сотруднику министерства было не больше тридцати пяти. Лицо мужественное, непроницаемое. Среди наградных колодок, прикрепленных к пиджаку, в нижнем, третьем ряду Дмитрий увидел колодки «За освобождение Варшавы» и «За взятие Берлина».

— Как мне вас называть? — спросил Шадрин и, достав из кармана пиджака паспорт, положил его на стол. Тут же подумал: «Зря не прицепил свои колодки. Может быть, под Варшавой были где-то рядом».

Принимавший его внимательно посмотрел документы и пододвинул их Дмитрию:

— Называйте капитаном, — и, сделав долгую паузу, в течение которой он о чем-то сосредоточенно думал, поднял глаза на Шадрина: — Так что же вас привело сюда, в наше учреждение?

Дмитрий, собравшись с мыслями, начал подробно рассказывать о том, как вчера, после ломбарда, зашел в «Савой», где его ждала сокурсница Надя Радыгина, как познакомился с иностранцами, как пили вино и вспоминали войну, как потом, уже поздно ночью, вернулся домой… Время от времени капитан задавал вопросы и делал заметки в блокноте, лежавшем перед ним. Дмитрий, как мог, в подробностях припоминал вчерашний вечер. Потом рассказал о деньгах, открытках, обнаруженных сегодня утром, о надписи на одной из них.

— Опишите их внешность, — сказал капитан.

Стараясь не упустить ни одной детали в облике Альберта и Гарри, Шадрин описал их внешность.

По лицу капитана пробежала легкая улыбка, потом оно снова стало непроницаемым.

— Вы член партии?

— Да.

— Расскажите кратенько о себе. Где родились, как жили… Образование, где работаете сейчас?

Шадрин рассказал: родился в семье крестьянина, учился в сельской школе, после десятилетки был на фронте, войну закончил под Варшавой. Потом университет, работа в прокуратуре и наконец лаборант института…

Капитан задумался:

— Лаборант? Почему так мало? Юрист высшего класса и вдруг — лаборант?

— Варшава подвела, — грустно улыбнувшись, проговорил Дмитрий.

— Что значит подвела?

— Тяжелое ранение… Две сложные операции… А потом — инвалидность. Сказали, что для оперативной работы в прокуратуре не гожусь.

— Понятно, понятно, — сказал капитан, что-то прикидывая в уме. — Они ничего вам не предлагали? Не давали никаких заданий, поручений?

— Не было даже намека на какую-нибудь услугу. А потом… Я все-таки юрист, следователь. И думаю, смог бы заметить, если бы кто-нибудь из них попытался извлечь корысть из нашего безобидного ужина. Разговор был задушевным, почти ни слова о политике.

— Что они вам подарили?

Шадрин положил на стол пакет в синей бумаге. Капитан развернул обертку, сосчитал деньги, отложил их в сторону и принялся рассматривать открытки.