Евгения Мальчуженко - Крупа и Фантик

Что же мне делать, Фантик? Единственное, что абсолютно понятно, — надо срочно найти другую модистку.

В ужасе тебя ЦК. Крупа

Крупочка, ты не знаешь, что делать, а я не знаю, что посоветовать и как тебя утешить. Но кроме твоего пошатнувшегося здоровья, все остальное — в большой степени ерунда. Ведь ничего совсем уж нового ты не узнала, правда?

Любитель всех подряд барышень? Да.

Ничуть не уважает мнение общества и моей дорогой Крупиночки? Давно.

Циничен и жесток по отношению к самой безропотной из женщин? Без меры.

Пожалуй, это его полный портрет и более точный, чем на том дагерротипе.

Что же касается новой модистки, то в Париже, я думаю, с этим проблем не будет. Впрочем, я могу, если есть в том нужда, порекомендовать тебе мою дальнюю родственницу, которая где-то на Монмартре имеет шляпное ателье.

Теперь о твоем здоровье — обращалась ли ты к хорошим врачам? Какие прогнозы они делают? Чем тебя лечат? Напиши все в подробностях. А главное, не расстраивайся — твои, как ты пишешь, «выпученные» глаза все равно самые голубые и самые прекрасные, я в этом уверена.

От истории с Никитбой Карацюпой у меня сделался спазм — то ли от смеха, то ли от возмущения. С одной стороны, действительно анекдот, а с другой — все «ученики» вроде должны быть материалистами и, значит, не должны верить во всякую чепуху. Но вот странное дело (время такое, что ли?) — и они, и многие другие сейчас бросились гадать на чем попало — на картах разнообразных, на кофейной гуще. А в деревнях и вовсе пытаются использовать исторический опыт древних греков и предсказывают будущее по полету куриц, ха!

Мир сошел с ума. Предрекают всякие ужасы: кометы, войны, революции и другие катаклизмы.

К сожалению, и в войны, и в революции почему-то верится очень легко, можно и к гадалке не ходить. Хотела написать, что на кометы не стоит особо рассчитывать, но вспомнилось сообщение о падении Тунгусского метеорита…

К тому же однажды у нас на теоретических занятиях по бомбометанию обсуждался проект одного чересчур изобретательного члена партии СР, имя которого даже для меня осталось неизвестным. Запасшись рекомендательными письмами от Кона Циолковского [73] Кон Циолковский — Циолковский Константин Эдуардович (1857–1935), учитель физики и математики, мечтал о межпланетных перемещениях. и Алехандро Попова-Маркони [74] Алехандро Попов-Маркони — Попов Александр Степанович (1859–1905) — ученый-радиотехник; Маркони Гульельмо (1874–1937) — радиотехник, предприниматель, нобелевский лауреат. Споры о том, кто из них раньше изобрел радио (беспроводную связь), продолжаются по сю пору, а потому автор позволил себе создать некий «литературный» гибрид. , он объяснил свою идею. Она звучала примерно так:

Каждое приближающееся к Земле небесное тело следует отлавливать и устанавливать на нем аппарат, придуманный гениальным Алехандро. Под действием этого волшебного приспособления небесное тело может быть направлено на скопление сатрапов и их приспешников.

Сразу стало понятно, что мы имеем дело с опасным сумасшедшим. Мы не знали, как безболезненно от него отвязаться, но твой Фантик все-таки изловчился, ха! Я предложила уважаемому господину Инкогнито приложить к проекту бумаги еще от одного специалиста, Герочки Уэллса [75] Герочка Уэллс — Уэллс Герберт Джордж (1866–1946), писал фантастические романы, беседовал с В. И. . (Порекомендовала бы и Юлика Верна [76] Юлик Верн — Верн Жюль (1828–1905), «его книги связаны с идеалами утопического социализма и Парижской Коммуны 1871». , да не дождался он нашего просителя, помер еще в 1905-м.) Средство это оказалось удивительно действенным — он долго кланялся, благодарил за революционную (!!!) идею, а потом побежал на вокзал заказывать билет в Европы. Больше мы его не видели.

Вот видишь, Крупочка, анекдоты не только про В. И. и его окружение хороши.

Ведь и мы не лыком шиты, ха-ха-ха?

Твой изобретательный Фантик ждет от тебя писем и ЦК.

P.S. Только не болей, ладно?! ФК — ЦК.

Мой родной, утешительный, исцеляющий Фантик! Спасибо-спасибо за твое милое письмо, за чудную историю, за то, что ты вообще есть в моей жизни!

Я знаю, что ты переживаешь по поводу моей болезни, но успокойся, все не так страшно. Хуже уже не будет (так сказали все доктора), если буду регулярно принимать успокоительную настойку брома и реже бывать в Швейцарских Альпах (тамошняя вода мне противопоказана). Все предписания эскулапов я, конечно, выполняю. В Альпы — ни ногой, да и некогда сейчас. А настойка брома оказалась замечательным средством — глаза, правда, остались выпученными, как у глубоководной рыбы (сбылось пророчество мамаши Ульяновой!), но… поскольку со зрением стало чуть хуже — мне этого почти не видно. Следовательно, я спокойна. А когда я спокойна, то и общее самочувствие улучшается. Вот как все удачно складывается в моем организме.

Занятия первой группы учащихся в школе Лонжюмо завершились. По случаю срочного отъезда Инески в Лондон на съезд феминисток В. И. пригласил меня на грандиозный выпускной бал. Чувствовала я там себя крайне неловко по разным причинам. Во-первых, Вовка меня никому не представил, а во-вторых, заставил пойти в старом платье (и то и другое объяснил конспиративными соображениями, каково?!). Кроме того, все выпускники, разговаривая друг с другом, пользовались псевдонимами (или кличками?). А потому за весь вечер не услышала ни одного российского имени, все только: Джоны, Жаны, Базили, Джекобы, Грегори и другие Николя, гы. Тем не менее был устроен фуршет исключительно с русской водкой и черной икрой. Когда с этим напитком было покончено, затеяли танцы под гармонику (и где только взяли? во всяком случае, не привезли с собой — ведь через границу переходили нелегально).

Тут, к стыду моему, В. И. произнес речь, которую впервые в нашей жизни я ему не подготовила. «Речь» — громко сказано. На самом деле он сказал только одно слово, но, будучи знаком с правилами риторики, повторил его несколько раз: учиться, говорит, учиться и еще раз учиться. Выпускники даже на некоторое время смолкли, они-то думали, что самое страшное уже позади, а тут… Но постепенно осадок от этого незатейливого выступления рассеялся, и стало довольно весело, много пели, и не только революционные гимны, но и простые романсы. Володе больше всего понравилась простенькая песенка про школу бальных танцев, с которой выступил октет выпускников. Их трижды вызывали на бис. Последний раз, уже почти охрипнув, они исполнили только один куплет:

В. И. от этих слов (и под действием выпитого) хохотал как безумный, а потом сделал прилюдное заявление. Я, говорит, не я буду, если не напишу статью с названием «Шаг вперед, два шага назад», а потом пусть гадают, что бы это значило. Ни за что ведь, говорит, не догадаются, о чем это я.