Биргит Вандербеке - К Альберте придет любовник

Я помню такую вот ссору из-за платья. Это было платье в желтую полоску. Оно было в желтую полоску, а не в лиловую. Поссорились мы по телефону. Разговор был междугородний, и как всегда в подобных случаях, потом никто не мог вспомнить, с чего же все началось, я ведь вполне спокойно отнеслась бы к тому, если бы мне просто было сказано, что платье ужасное, потому что это дело вкуса, а вкус не имеет отношения к объективной реальности, даже если речь идет о моем любимом платье. Но оно было в желтую полоску, это я знала точно, в его же воспоминаниях платье изменило цвет, а когда речь идет о том, что было на самом деле, уступать нельзя, просто нельзя, и в какой-то момент мне показалось, что я схожу с ума. Когда потом пришел счет за междугородние разговоры, эта мысль снова пришла мне в голову.

Это было платье в желтую полоску. Вот так.

Я заметила, что начинаю нервничать, и спросила:

- Как живешь? - я подумала, что это совершенно безвредный вопрос. Он мог теперь рассказывать о себе, и ему не пришлось бы упоминать меня, или мое платье, или еще какую-нибудь деталь, из-за которой мы могли бы поссориться, это была бы только его история, которую он мог рассказывать как ему заблагорассудится, привирая или не привирая, и он мог просто не рассказывать о том, о чем он не хотел рассказывать.

Но он сказал:

- Что это за вопрос?

Отвечать не было никакого смысла, но и не отвечать было нельзя.

Я хотела спросить:

- Ну и зачем, скажи пожалуйста, ты мне звонишь?

Но это был тоже тот еще вопрос. Многие люди, когда им скучно или по телевизору показывают что-то ужасное, берут в руки свою телефонную книжку и начинают обзванивать всех подряд, с начала и до конца, и, надо признать, по сути это не так уж глупо и даже весьма практично, потому что достаточно всего лишь уменьшить громкость телевизора; ты сидишь в кресле, тебе удобно, и если фильм вдруг становится лучше или начинается новый, более интересный, можно закончить разговор и снова уставиться в телевизор, причем совершенно необязательно мыть голову, а самое главное - раздумывать, есть ли здесь тараканы, и не нужны никакие ходы конем, не нужно стоять в пробке, не нужно даже нюхать бензин на подземной парковке перед тем, как сядешь в машину. В тренировочном костюме или в купальном халате. И не нужно раздумывать, что надеть. И спрашивать себя, как потом расхлебывать кашу.

В нашем разговоре повисла долгая пауза. Я подумала: возможно, как раз сейчас фильм становится интереснее и еще, что бы мне такое сказать?

- Я помешал? - спросил он через некоторое время.

Я сказала:

- Нет, ты не помешал, но скажи все-таки, в чем дело.

Но то ли дела, собственно, не было, то ли он не хотел говорить о нем по телефону * всяком случае, он сказал:

- Думаю, нам нужно встретиться.

Это прозвучало, пожалуй, не как угроза, а даже с некоторой ноткой неуверенности.

На улице начался снегопад, и, стоя у телефона, я могла видеть через окно падающие снежинки, что действовало успокаивающе.

После искусного начала это, конечно, была отнюдь не самая смелая фраза, которую мужчина может сказать женщине, когда хочет ее увидеть, но я не стала возражать.

Я сказала:

- Н-н-да-а-н!;

Я сказала это так, будто у меня тем временем отросло жало. Но больше ничего такого не сказала.

После разговора жало мне было уже не нужно. Несколько ничего не значащих фраз по телефону разогнали страх, и его место заняло ощущение близости, которое, как я уже хорошо знала, было не только обманчивым, но и вовсе иллюзорным, и тем не менее нужно было продумать меню на послезавтрашний вечер. Требования стиля, подумала я. Ради себя, не ради него, ах, и ради себя и ради него. Пока я обдумывала меню, чем Альберта будет угощать любимого, мне повсюду мерещились бесчисленные бездны, подстерегавшие нас обоих, и казалось в высшей степени маловероятным, что у меня хватит нервов достойно выдержать этот вечер. Я подошла к окну и прислонилась лбом к стеклу. Снег за окном шел мокрый, было видно, что долго он не пролежит.

На следующий день мысленно я составляла список всех предложений, которые ни в коем случае нельзя будет завтра произносить. Разумеется, в него вошли все предложения, касавшиеся пережитого нами вместе, потому что я не хотела сразу же снова поссориться. Кроме того, в него вошли и те предложения, которые касались того, что произошло со мной без него, потому что никакой мужчина не может спокойно отнестись к тому, что с его возлюбленной в его отсутствие вообще что бы то ни было происходило. В какой-то момент мне вдруг показалось, что я могла бы рассказать ему о конференции переводчиков в Сингене, на которую меня пригласили, я была там недолго и так страшно скучала, что рассказывать было совершенно не о чем, но я тотчас же отбросила эту идею, потому что если я расскажу, насколько скучным оказался этот симпозиум, он может подумать, что я сознательно искажаю факты, а если совру, что там было интересно, примет за бахвальство. Избегать следовало также любых вопросов о том, что произошло с ним за это время, потому что это были "Что это за вопросы?" - из разряда нескромных и даже вероломных женских попыток завладеть прошлым мужчины. Строго запрещены были фразы, относящиеся к будущему в любом виде, а также - к планам на будущее, это было очевидно. Пока я все это взвешивала, дважды звонил телефон. В первый раз позвонил рабочий, который должен был установить мне двойные окна, - их смета наконец-то стала приемлемой, и теперь он хотел знать, когда им можно прийти; потом звонили заказчики технического перевода, чтобы уточнить, могут ли они рассчитывать, что текст успеет к следующему номеру. Я уверенно сказала: "Конечно". После разговора собственная уверенность показалась мне сильно преувеличенной. По опыту, я могла предположить, что в ближайшее время у меня будет много помех в работе. И я вспомнила свой недавний почти полный творческий паралич.

Потом я, наоборот, попыталась составить список фраз, которые говорить было можно, но почти все они были так же скучны, как симпозиум в Сингене.

Если нельзя говорить о прошлом и о будущем, это сильно сужает выбор допустимых фраз, особенно учитывая, что исключенными оказываются и все фразы с хоть сколько-нибудь доверительной или сентиментальной интонацией, например нельзя сказать "Ты хорошо выглядишь" - что вообще-то могло бы стать весьма неплохим, осторожным началом разговора, но не в том случае, если ты разговариваешь с бывшим любовником, который немедленно решит, что эта фраза является следствием определенных выводов на его счет, что она спровоцирована ревностью и нацелена на то, чтобы выведать у него, кто же стоит за тем, что он "хорошо выглядит".

Я прервала ненадолго свои размышления, чтобы успеть еще купить на рынке голубей для супа.