Адам Ведеманн - Где собака зарыта

День выдался ненастный, к тому же праздничный. Каждый раз пани Эльжбета отмечала, что не любит, ну просто не любит — и в этом нет никакой ложной аксиологии — чувствует какую-то врожденную антипатию к таким дням, когда автобусы отстаиваются в парке, магазины не работают, а Господь Бог отдыхает. Ничего себе отдыхает, вздохнул всуе мысленно упомянутый Господь Бог, ибо в этот самый момент заметил, что на улицах становится все больше людей с маленькими (какое счастье, вздохнул Господь Бог) корзиночками в руках, и каждая корзиночка покрыта белой кружевной салфеткой. Белизна салфеток постепенно темнела под каплями дождя. «Вот взять бы да объявить, что в дожде меня столько же, сколько и в святой воде, — размечтался Господь Бог. — Да послать бы Матерь Божью к каким-нибудь детишкам, чтобы она открыла им эту истину. Она ведь так любит детей». «И опять станет уговаривать: почему бы нам еще детишек не завести ?» — встрял Сатана, чем сильно смутил Господа Бога. «Что ж, дети они и есть дети, — подумал Господь Бог, — думают, что мир можно изменить. Что его можно разобрать на части, а потом обратно сложить и что станет лучше. А в результате — ненужные разочарования. И прекрасные ненужные книги. Слишком много слов в этих книгах, — подумал Господь Бог, — всего слишком много». — И тут же принялся обдумывать очередную книгу, в которой Он наказал бы все свои ранее написанные книги сжечь. Но тут же этой мысли испугался.

Тем временем пани Эльжбета, от которой Господь Бог на секунду отвлекся, поддалась искушению и подошла к случайно попавшемуся на пути телефону-автомату. У нее как раз оказалась не использованная до конца карта. «Что мне делать одной в чужом городе, причем в праздник », — подумал за нее Сатана, и она принялась бойко набирать семизначный номер пани Дарьи. «Тебе повезло, — сказала пани Дарья, когда подруги поздоровались, — если бы ты позвонила двумя минутами позже, то не застала бы меня». — «И что бы мне позвонить двумя минутами позже», — с сожалением подумала пани Эльжбета. Договорились встретиться в привокзальном кафе, чтобы пани Эльжбете было недалеко. «У тебя что, пересадка?» — спросила пани Дарья перед тем, как повесить трубку, и пани Эльжбета ясно поняла, что не стоило звонить. Но не выставлять же себя дурочкой. «Договорились, значит, пойду», — подумала она, а Господь Бог пришел к болезненному выводу, что в данной ситуации Он бессилен. Вспомнил об ожидающей Его вечером трехчасовой литургии Страстной Субботы и сразу почувствовал усталость. «Опять будут петь о погребенных под водой египтянах, — подумал Он. — Какое им до этого дело, ведь столько веков минуло». — «Как тебе не стыдно», — захихикал Сатана. «Ничего, я всемогущий, а значит — могу позволить себе и устыдиться, — отрезал Господь Бог. — Не в пример тебе». — «Какой там всемогущий (в голосе Сатаны послышалась издевка), небось уж и дождь не сумеешь как следует остановить». На что Господь Бог, не говоря ни слова, остановил дождь.

Впрочем, это последнее мало чем помогло пани Эльжбете, только что вошедшей в кафе и смотревшейся в зеркало, что висело между гардеробом и туалетом. «Выгляжу как мокрая курица», — подумала пани Эльжбета и, очень этим обстоятельством расстроенная, села за первый попавшийся столик у окна. Официантка, казалось, не замечала ее появления, что даже было бы пани Эльжбете на руку, если бы не три вазочки с недоеденным мороженым, наличие которых на столике слегка раздражало ее. Наконец, преодолев себя, она с вежливой робостью обратилась к вертящейся как юла особе в черном:

— Вас можно просить?

— Вы хотели что-то заказать? — любезно осведомилась официантка.

— Пока нет, спасибо, я жду подругу, — вежливо ответила пани Эльжбета.

— Просто так сидеть в кафе и ничего не заказывать нельзя, вы должны что-нибудь заказать, — заявила официантка, — а плащ, пожалуйста, сдайте в гардероб, в пальто не обслуживаем.

— Но когда я вошла, там в гардеробе никого не было, — пыталась оправдаться пани Эльжбета. Она оделась легко, и ей казалось, что без плаща будет холодно.

— Как это — никого? Одежда не висела? Гардеробщица, видимо, отлучилась в туалет, — затараторила официантка, расплываясь во все более доброжелательной улыбке, а тем временем, не замеченная пани Эльжбетой, появилась пани Дарья, чтобы захватить подругу врасплох нежным поцелуем в щечку.

— Привет, Эля, — сказала пани Дарья, — что сидишь в мокром плаще? Давай, помогу снять его (и вот снятый пани Дарьей с пани Эльжбеты плащ висит, переброшенный через спинку третьего стула из стоявших у их столика).

— Понимаешь, я только что пришла, — снова стала оправдываться пани Эльжбета и сразу же обозлилась на себя за то, что оправдывается. Пани Дарья выглядела потрясающе. На голове свеженький перманент, на самой — весенний, прямо с иголочки костюм. Как же так получается, подумала пани Эльжбета, что люди всегда знают, что надеть и что с собой захватить. Как у нее так получилось, что совсем не промокла?

— Слава богу, дождь перестал, а то я напрочь забыла о зонтике, — сказала пани Дарья, когда обе уже сделали заказы. — Ты, я смотрю, тоже (она бросила небрежный взгляд на плащ пани Эльжбеты).

— Стоит мне взять зонт, дождь ни за что не пойдет, — грустно улыбаясь, сказала пани Эльжбета.

— Значит, ты должна постоянно иметь его при себе, — сказала пани Дарья, улыбнувшись своим словам будто чему-то забавному.

Пани Эльжбета не послала ей ответной улыбки. Ах, если б только зонт, подумала она. Вот надеваю я солнечные очки, и день сразу же становится пасмурным, а у меня, как назло, нет кармана, чтобы спрятать их. Или, например, случится вынуть из сумки чтиво, так потом в автобусе все читают какую-нибудь макулатуру, а я вынуждена им завидовать. Не говоря уже о том, во что выливается мой поход на почту. И так каждый раз. Всегда чего-нибудь да не хватает.

— Что новенького? — удивила пани Эльжбету своим вопросом пани Дарья. — Так влетаешь сюда и вылетаешь, что просто улет. — Пани Дарья непроизвольно улыбнулась спонтанно родившемуся каламбуру.

— Так ты говоришь, дождь перестал? — спросила пани Эльжбета с какой-то игривой усмешкой.

Мгновение пани Дарья сохраняла на лице растерянную улыбку, чтобы сменившая ее печаль показалась еще горше.

— Нет, Эля, теперь я говорю серьезно. Не могла бы ты как-нибудь приехать сюда на несколько дней? Что тебя так держит в этой твоей дыре?

— Что держит? Скорее я держусь за нее. Меня притягивает ее дырявость, — ответила пани Эльжбета (не сумев на этот раз сдержать легкой иронической улыбки). А если не приезжаю, значит, не могу. Не следует подозревать людей в наличии злого умысла.

— Тогда зачем ты вообще звонишь мне, договариваешься? (в глазах пани Дарьи появилось какое-то отчаяние).