Самим Али - Проданная замуж

Травмы, полученные в детстве, не проходят бесследно. И речь идет не об ушибах и порезах, а о психологических увечьях — ранах, нанесенных душе. Беззащитное маленькое существо приходит в незнакомый мир, не зная, что уготовано ему судьбой, но ждет любви и ласки от самых близких ему людей. Однако в силу разных причин не всем детям выпадает счастье испытать нежность и заботу материнских рук и получить родительское тепло и внимание.

Непростым судьбам сирот и брошенных детей посвящены множество фильмов и книг. Их герои с экранов телевизоров и страниц романов повествуют о своих придуманных трагедиях, вызывая слезы и сопереживание зрителей и читателей. Однако реальность зачастую оказывается куда как страшнее самой искусной фантазии, и люди, живущие рядом с нами, иной раз могут повергнуть в шок историей своей жизни даже обладателей весьма крепких нервов.

Роман «Проданная замуж» — это автобиографическое произведение, написанное Самим Али в соавторстве с Хамфри Прайс. Автор книги, долгие годы испытывавшая унижения, побои и угрозы, решила поделиться со всем миром своими воспоминаниями.

В шестимесячном возрасте Сэм, как называли Самим в детстве, девочка из пакистанской семьи, эмигрировавшей в Англию, попала в детский дом. Мать заболела после родов и вернулась в Пакистан вместе с другими детьми, оставив новорожденную с отцом, страдающим психическим расстройством. Он считался неспособным самостоятельно ухаживать за младенцем, и кроху забрали на попечение государства. Казалось бы, нет ничего лучше родного дома, но, как ни странно, именно пребывание в детском доме Сэм называет лучшим периодом своего детства. В этом заведении она никогда не ощущала недостатка любви. Тетушка Пегги дарила заботу и ласку всем воспитанникам. Рождественские праздники, прогулки по парку с лабрадором Джетом, приготовления пирожных на кухне и, конечно же, лучшая подруга Аманда — все это делало жизнь в детском доме идеальной.

Когда же Сэм встретилась с матерью и другими родственниками, представления маленькой девочки о счастливой семье разрушились. Те сказки и истории о любящих родителях, которые она читала когда-то, для нее не сбылись. Родной дом оказался адом. И как бы Сэм ни старалась стать любимой дочерью, как бы она ни трудилась, теплоты и любви матери заслужить не смогла. Вечные побои и упреки, издевательства, насмешки и каторжный труд стали ужасной обыденностью. Но настоящий кошмар ждал впереди. Когда Сэм было тринадцать, мать насильно выдала ее замуж. Одному Богу известно, что чувствовала Сэм, проходя испытания, уготованные ей судьбой. Изо дня в день она задавала себе одни и те же вопросы: «Почему я не заслужила материнской любви? Что сделала не так? Есть ли в целом мире хоть кто-то, способный меня полюбить?» Но ответа не было. И только став взрослой, Самим смогла наконец найти любовь и заботу, все то, к чему она так долго шла.

«Проданная замуж» — это крик девочки, исполненный страха и боли, и книга-исповедь женщины, которую до сих пор преследует ее прошлое. Это попытка понять и простить не только себя, но и других людей.

Мое прошлое хранит много такого, к чему трудно возвращаться; я до сих пор плачу, когда вспоминаю обо всем, что со мной делали и что мне говорили. Воспоминания не утешают меня, не служат мне убежищем; они — проклятье.

Мать была для меня всем, и на протяжении детских лет я упрямо старалась не давать ей повода не считать меня самой почтительной, самой послушной и трудолюбивой дочерью, а только такой. Той, кого не стыдно называть своей дочерью, кто заслуживает заботы и ласки. Дочерью, достойной ее любви.

Несколько лет назад, когда я все-таки рассказала одной женщине о своем прошлом, собеседница, придя в себя от шока, сказала: «Тебя, должно быть, удочерили. Другой причины просто не может быть: родная мать не может так обращаться с собственной дочерью. Почему бы нам не разыскать твою карточку в регистре социальных служб? Мы узнаем, кто твоя настоящая мать и, может быть, что-то еще о твоем происхождении».

Это казалось таким простым, таким правильным. Конечно же, именно так, скорее всего, и случилось; почему же я раньше об этом не подумала? Это ответ на все мои вопросы, логичное объяснение всему. Я с энтузиазмом подхватила идею, и несколько недель спустя в одном из многочисленных кабинетов, в которых нам с той моей собеседницей пришлось побывать, я со слезами на глазах просматривала карточку, которую мне только что вручили. Нет, меня не удочеряли, социальные службы предложили мне приют, когда у моей семьи возникли трудности, а через несколько лет, когда мои родные выразили готовность принять меня, вернули. Я так хотела радоваться своему детству и надеялась, что, узнав правду, смогу в каком-то смысле вернуть себе те годы! Вместо этого у меня возникло чувство, будто меня ограбило мое же прошлое. Моя мать избивала меня, собственную плоть и кровь, всем что под руку попадется, обманом увезла из дому, насильно выдала замуж, запугивала, игнорировала, унижала и, самое страшное, оказалась не способной любить меня. Я могла справиться почти со всем, но только не с этим: я была маленькой девочкой и нуждалась в том, чего они не желали мне дать. Я заслуживала любви.

Меня отобрали у отца и отдали в детский дом, когда мне было шесть месяцев. Мать заболела после того, как родила меня, и вернулась в Пакистан вместе с моими братьями и сестрами. Но я не знаю, почему меня оставили в Англии и почему отец не улетел вместе с матерью. Меня забрали из отцовского дома, потому что соседи и днем и ночью слышали мой плач. Отец, как я прочитала в карточке, страдал психическим расстройством и считался не способным самостоятельно ухаживать за младенцем. Когда мать вместе со всей семьей вернулась из Пакистана, я продолжала находиться на содержании у государства.

Жизнь в детском доме была лучшим периодом моего детства; то были счастливые дни, и подобных ощущений мне не суждено было испытать, пока я не стала взрослой.

Мои воспоминания о детском доме весьма отрывочны; если жизненный уклад еще смутно припоминается, то о людях, которые меня окружали, и о самом этом месте я мало что могу сказать. Дни и недели сливаются в размытое пятно; помню, как сменялись времена года — холод и снег зимой, жара и яркое солнце летом, — и только. Иногда картины из прошлого внезапно всплывают в памяти. Однажды вечером я читала, и вдруг мое сознание перенеслось в то время, когда этот рассказ мне читал кто — то другой, — голос этого человека звучал у меня в ушах, произнося слова еще до того, как взгляд успевал пробежать по строчке. Поскольку никто из родственников не читал мне вслух, когда я стала жить вместе с ними, то голос этот, наверное, принадлежал тетушке Пегги, женщине, которая заботилась обо мне в детском доме.