Дэвид Блидин - Банк

— Ш-ш-ш, — серьезно сказала она. — А ты не думаешь, что Лулу уволят, если какую-нибудь милую цыпочку стошнит на глазах хозяев и гостей праздника?

Она сунула два пальца в декольте и вручила мне промокший от пота ваучер на такси:

— Спокойной ночи, малыш.

Снаружи оказалось холодно и сыро. Швейцар сообщил, что такси придется подождать, и указал, где можно присесть. Лишь опустившись на скамью (предварительно проверив, нет ли на сиденье тлеющих окурков), я заметил женщину, сидевшую на другом конце банкетки. Лицо ее было в тени, но я узнал белокурые волосы и узкое черное платье. Снежная Королева.

Черт бы все побрал! А я-то надеялся улизнуть незамеченным.

Но оказалось, волноваться не стоило. Поймав искоса брошенный на меня взгляд, я понял, что Королева нарезалась так, что вряд ли осознает происходящее. Моросящий дождик усилился, и я натянул на голову пиджак. Глядя в темноту, слушая успокаивающий монотонный шелест дождевых струй по асфальту, я думал о Женщине с Шарфом. Интересно, чем она сейчас занимается, сидит ли еще на работе, корпя над многостраничными текстами под желтоватым светом потолочных ламп, или уютно устроилась дома в плюшевом кресле и думает обо мне, положив голову на подлокотник. Может, нагрянуть на чашку горячего шоколада? Нет, уже поздно, она, должно быть, спит.

Я совсем забыл о Снежной Королеве, но тут слева от меня послышалось характерное сдавленное рыгание. Повернув голову, я увидел, что Королева заблевала платье спереди, но процесс еще не закончился, и новый поток жидкости извергся из ее рта.

Она покосилась на меня из-под полуопущенных век и, вытирая рот, обычным бесстрастным голосом произнесла:

— Господи, терпеть не могу, когда этим заканчивается.

Я стоял в метре от ворот моего врага. Признаюсь, красивых ворот — кованого железа, с увитой плющом арочной шпалерой. Через вылизанный газон выложенная плиткой дорожка вела к двухэтажному дому красного кирпича, крепкому строению простой, без вычур, архитектуры. Не такого я ожидал от обиталища Сикофанта, рисуя в воображении одинокую башню, высящуюся на выжженной земле неровного, ступенчатого холма, где тощие собаки жалобно тявкают и лижут открытые раны на лапах и грозовые тучи сгущаются в небе.

Мое вынужденное путешествие стало результатом унизительного приказа Сикофанта смотаться в пригород — всего какой-то час на машине — и из рук в руки передать супруге-инкоммуникадо [28] Быть инкоммуникадо (юр.) — содержаться в заключении без права переписки и общения непосредственно с защитником или родственниками. паспорт их сына (через несколько часов они улетали на Барбадос). Попросив водителя служебной машины подождать, я открыл ворота, прошел по дорожке к дому и позвонил в дверь. Внутри послышалось шарканье домашних шлепанцев, и дверь на цепочке приоткрылась сантиметров на пять. Из глубины святилища до меня долетел слабый запах ароматических цветочных смесей. Ха, значит, Сикофант — фанат лаванды. Или был. Светловолосую голову едва можно было различить в полумраке.

— Да?

— Я… э-э-э… работаю с вашим мужем. Он попросил привезти паспорт вашего сына…

Послышалось слабое металлическое лязганье снимаемой цепочки.

— Да-да, — заторопилась хозяйка, широко открывая дверь. — Он звонил утром. Входите, пожалуйста.

Невероятно, но факт: жена Сикофанта оказалась вовсе не безобразной. По крайней мере гораздо лучше сложившихся в нашем отделе представлений — дескать, копия Сикофанта, только с длинными волосами и подведенными глазами. Пессимист будет безумно разочарован. Стоя у шкафа для обуви, я незаметно дышал ртом, пытаясь притерпеться к густой вони цитрусовых духов, которыми леди буквально облилась, и жадно рассматривал крупные светлые локоны а-ля начало восьмидесятых, широкую улыбку и тонкие длинные руки и ноги, наводившие на мысль, что в юности она была ужасно нескладной. Жена Сикофанта явно перебирала с парфюмом, но в остальном оказалась вполне приятной: от нее исходило ощущение отличного здоровья, слегка загорелая кожа словно бросала жизнерадостный вызов начавшейся зиме, а заметно развитые мышцы предплечий говорили, что она либо много играет в теннис, либо одержима идеей чистоты и постоянно делает уборку.

— Э-э, паспорт у меня здесь.

Я пошарил в кармане пиджака и вручил ей документ. Жена моего врага без малейшего интереса повертела паспорт в руке и положила у вазы с лилиями на столике у стены.

— Может, выпьете чего-нибудь?

— Меня водитель ждет. Наверное, я лучше пойду…

— Проходите, проходите, — не слушая, сказала она, шаркая в комнаты в своих шлепанцах и поманив меня за собой. — Я только что заварила свежий чай. Будем пить со льдом.

Я устроился на удобном диване в гостиной, а жена Сикофанта ушлепала на кухню. Хотя у меня руки чесались осмотреть логово льва и проверить шкафы на предмет разлагающихся трупов или специфической кожаной экипировки с металлическими шипами, я не мог не отметить, что гостиная отделана с успокаивающей прелестью. Длинные воздушные занавески, блестящий пол настоящего дерева, керамическая ваза сухих роз рядом с репродукцией (на холсте) картины знаменитого импрессиониста.

На каминной полке напротив дивана красовались несколько фотографий в рамках: Сикофант в полном лыжном снаряжении наверху подъемника, Сикофант самодовольно поднимает в воздух большую форель, Сикофант и его семья радостно щерятся из джакузи. Либо его жена еще не сдала свои обязанности по дому, либо они рассудили, что имеют шансы спасти отношения. Разглядывая снимки, я почувствовал себя гнусным вуайеристом. Почему-то вспомнилось, как в третьем классе летом мы с мамой зашли в «Баскин-Роббинс» и наткнулись на моего учителя, мистера Джилберта, сидевшего там с двумя детьми. Встреча оставила у меня отвратительное впечатление. Ну, не желал я знать, что любимая добавка к мороженому у мистера Джилберта — ломаный мятный шоколад, сам он носит залоснившиеся баскетбольные трусы и является одним из тех отцов, которые не смущаясь заявляют при детях, будто сила впрыска не влияет на качество отпрыска. Мне захотелось немедленно прогнать его в классную комнату с развешанными по стенам бусами из поп-корна [29] Популярная тема на уроках труда в младших классах (попкорн нанизывается на нитку вперемежку с клюквой). , бумажными цепочками и отделениями для бумаг с нашими именами, лишив всех граней личности — только мой учитель. Видимо, в доме Сикофанта я ощутил то же самое.

Жена моего врага появилась из кухни с подносом, уставленным стаканами чая со льдом и блюдом с шоколадным печеньем. Осторожно поставив поднос на стол, она присела на диван — не на другой конец, как можно дальше от меня, а вплотную; нас разделяли буквально пара сантиметров. Мы пили чай со льдом; в доме было тихо, как в мавзолее, молчание нарушалось лишь случайным звяканьем кубиков льда и хрустом пересушенного печенья.