Александр Блок - Стихотворения и поэмы (1907-1916)

И была роковая отрада В попираньи заветных святынь, И безумная сердцу услада Эта горькая страсть, как полынь!

29 декабря 1912

* * *

Под шум и звон однообразный, Под городскую суету Я ухожу, душою праздный, В метель, во мрак и в пустоту.

Я обрываю нить сознанья И забываю, что' и как... Кругом - снега, трамваи, зданья, А впереди - огни и мрак.

Что', если я, завороженный, Сознанья оборвавший нить, Вернусь домой уничиженный, Ты можешь ли меня простить?

Ты, знающая дальней цели Путеводительный маяк, Простишь ли мне мои метели, Мой бред, поэзию и мрак?

Иль можешь лучше: не прощая, Будить мои колокола, Чтобы распутица ночная От родины не увела?

2 февраля 1909

* * *

В эти желтые дни меж домами Мы встречаемся только на миг. Ты меня обжигаешь глазами И скрываешься в темный тупик...

Но очей молчаливым пожаром Ты недаром меня обдаешь, И склоняюсь я тайно недаром Пред тобой, молчаливая ложь!

Ночи зимние бросят, быть может, Нас в безумный и дьявольский бал, И меня, наконец, уничтожит Твой разящий, твой взор, твой кинжал!

6 октября 1909

* * *

Из хрустального тумана, Из невиданного сна Чей-то образ, чей-то странный... (В кабинете ресторана За бутылкою вина).

Визг цыганского напева Налетел из дальних зал, Дальних скрипок вопль туманный... Входит ветер, входит дева В глубь исчерченных зеркал.

Взор во взор - и жгуче-синий Обозначился простор. Магдалина! Магдалина! Веет ветер из пустыни, Раздувающий костер.

Узкий твой бокал и вьюга За глухим стеклом окна Жизни только половина! Но за вьюгой - солнцем юга Опаленная страна!

Разрешенье всех мучений, Всех хулений и похвал, Всех змеящихся улыбок, Всех просительных движений, Жизнь разбей, как мой бокал! Чтоб на ложе долгой ночи Не хватило страстных сил! Чтоб в пустынном вопле скрипок Перепуганные очи Смертный сумрак погасил.

6 октября 1909

ДВОЙНИК

Однажды в октябрьском тумане Я брел, вспоминая напев. (О, миг непродажных лобзаний! О, ласки некупленных дев!) И вот - в непроглядном тумане Возник позабытый напев.

И стала мне молодость сниться, И ты, как живая, и ты... И стал я мечтой уноситься От ветра, дождя, темноты... (Так ранняя молодость снится. А ты-то, вернешься ли ты?)

Вдруг вижу - из ночи туманной, Шатаясь, подходит ко мне Стареющий юноша (странно, Не снился ли мне он во сне?), Выходит из ночи туманной И прямо подходит ко мне.

И шепчет: "Устал я шататься, Промозглым туманом дышать, В чужих зеркалах отражаться И женщин чужих целовать..." И стало мне странным казаться, Что я его встречу опять... Вдруг - от улыбнулся нахально, И нет близ меня никого... Знаком этот образ печальный, И где-то я видел его... Быть может, себя самого Я встретил на глади зеркальной?

Октябрь 1909

ПЕСНЬ АДА

День догорел на сфере той земли, Где я искал путей и дней короче. Там сумерки лиловые легли.

Меня там нет. Тропой подземной ночи Схожу, скользя, уступом скользких скал. Знакомый Ад глядит в пустые очи.

Я на земле был брошен в яркий бал, И в диком танце масок и обличий Забыл любовь и дружбу потерял.

Где спутник мой? - О, где ты, Беатриче? Иду один, утратив правый путь, В кругах подземных, как велит обычай,

Средь ужасов и мраков потонуть. Поток несет друзей и женщин трупы, Кой-где мелькнет молящий взор, иль грудь;

Пощады вопль, иль возглас нежный - скупо Сорвется с уст; здесь умерли слова; Здесь стянута бессмысленно и тупо

Кольцом железной боли голова; И я, который пел когда-то нежно, Отверженец, утративший права! Все к пропасти стремятся безнадежной, И я вослед. Но вот, в прорыве скал, Над пеною потока белоснежной,

Передо мною бесконечный зал. Сеть кактусов и роз благоуханье, Обрывки мрака в глубине зеркал;

Далеких утр неясное мерцанье Чуть золотит поверженный кумир; И душное спирается дыханье.

Мне этот зал напомнил страшный мир, Где я бродил слепой, как в дикой сказке, И где застиг меня последний пир.

Там - брошены зияющие маски; Там - старцем соблазненная жена, И наглый свет застал их в мерзкой ласке...

Но заалелся переплет окна Под утренним холодным поцелуем, И странно розовеет тишина.

В сей час в стране блаженной мы ночуем, Лишь здесь бессилен наш земной обман, И я смотрю, предчувствием волнуем,

В глубь зеркала сквозь утренний туман. Навстречу мне, из паутины мрака, Выходит юноша. Затянут стан;

Увядшей розы цвет в петлице фрака Бледнее уст на лике мертвеца; На пальце - знак таинственного брака

Сияет острый аметист кольца; И я смотрю с волненьем непонятным В черты его отцветшего лица И вопрошаю голосом чуть внятным: "Скажи, за что томиться должен ты И по кругам скитаться невозвратным?"

Пришли в смятенье тонкие черты, Сожженный рот глотает воздух жадно, И голос говорит из пустоты:

"Узнай: я предан муке беспощадной За то, что был на горестной земле Под тяжким игом страсти безотрадной.

Едва наш город скроется во мгле, Томим волной безумного напева, С печатью преступленья на челе,

Как падшая униженная дева, Ищу забвенья в радостях вина... И пробил час карающего гнева:

Из глубины невиданного сна Всплеснулась, ослепила, засияла Передо мной - чудесная жена!

В вечернем звоне хрупкого бокала, В тумане хме'льном встретившись на миг С единственной, кто ласки презирала,

Я ликованье первое постиг! Я утопил в ее зеницах взоры! Я испустил впервые страстный крик!

Так этот миг настал, нежданно скорый. И мрак был глух. И долгий вечер мглист. И странно встали в небе метеоры.

И был в крови вот этот аметист. И пил я кровь из плеч благоуханных, И был напиток душен и смолист...

Но не кляни повествований странных О том, как длился непонятный сон... Из бездн ночных и пропастей туманных

К нам доносился погребальный звон; Язык огня взлетел, свистя, над нами, Чтоб сжечь ненужность прерванных времен!

И - сомкнутых безмерными цепями Нас некий вихрь увлек в подземный мир! Окованный навек глухими снами,

Дано ей чуять боль и помнить пир, Когда, что ночь, к плечам ее атласным Тоскующий склоняется вампир!

Но мой удел - могу ль не звать ужасным? Едва холодный и больной рассвет Исполнит Ад сияньем безучастным,

Из зала в зал иду свершать завет, Гоним тоскою страсти безначальной, Так сострадай и помни, мой поэт:

Я обречен в далеком мраке спальной, Где спит она и дышит горячо, Склонясь над ней влюбленно и печально,

Вонзить свой перстень в белое плечо!"

31 октября 1909

* * *

Поздней осенью из гавани От заметенной снегом земли В предназначенное плаванье Идут тяжелые корабли.

В черном небе означается Над водой подъемный кран, И один фонарь качается На оснеженном берегу.

И матрос, на борт не принятый, Идет, шатаясь, сквозь буран. Всё потеряно, всё выпито! Довольно - больше не могу...

А берег опустелой гавани Уж первый легкий снег занес... В самом чистом, в самом нежном саване Сладко ли спать тебе, матрос?