Кристиан Бобен - Все заняты

Ван Гог. Ветер и липа беседуют о тех же вещах, представь себе.

Рембрандт. Я и не знал, что липа до такой степени образованна.

Ван Гог. А кто тебе сказал, что надо быть образованным, чтобы рассуждать о Боге?

Рембрандт. В любом случае, я внутренне развиваюсь. Я не теряю времени, качаясь на трапеции и распевая дешевые песенки.

Ван Гог. Но я тоже читаю, и может быть, побольше, чем ты. Я читаю небесный свет. Это самая глубокая книга из всех существующих, в ней даже страницы переворачиваю не я.

Рембрандт. Ты смотришь, слушаешь и поешь. И это все?

Ван Гог. Да, это все. А ты ищешь в книгах то, чего в них нет. Вот видишь, - все в мире заняты.

* * *

Ариана вновь влюблена. Нет занятия более важного. Любовь занимает все ее мысли и поглощает Ариану целиком. Любовь для мысли - как конец каникул. О чем бы Ариана ни думала, все касается ее новой любви. Поэтому она не следит за Манеж, а та совсем не жалуется, да ей и не на что жаловаться: временное отдаление матери - счастье для ребенка, шанс открыть для себя - и только для себя - что-нибудь новое. Она рисует, рисует, рисует.

Ариана влюблена в сантехника. Нет. Эта фраза идиотская: никто не может быть сантехником, даже сантехник. Люди не могут быть теми, кем они становятся, чтобы заработать себе на жизнь. Итак, продолжим: Ариана влюблена в человека, который воплощает собой радость. Он ремонтирует умывальники и поет при этом арии из "Дон Жуана" Моцарта. Даритель радости, покоритель сердец. Он немного моложе ее. Впервые Ариана встретилась с ним у месье Лю-сьена, чей дом она продолжает убирать. Она открывает ему дверь и тотчас влюбляется. Ему двадцать пять-двадцать шесть лет. У него светлые волосы и небольшие усы. Ариане никогда не нравились усы, но что поделаешь, любовь не выбирают, она околдовывает вас: появляется некто - вы в него влюбляетесь и растворяетесь в этой любви. Это не рыболов с удочкой, это сантехник, то есть не сантехник, а просто кто-нибудь, на кого вы смотрите, и этот взгляд вас мгновенно соединяет, - вы попались. Все мысли Арианы, блуждавшие по миру, все осколки ее сердца, порхавшие тут и там, - сосредоточились на одном-единственном лице, том самом лице, на одном-единственном теле, том самом теле. Любовь - это война и отдых, наука и ремесло. Любовь - это все и одновременно ничто. Невинность и коварство, коварная невинность. Появиться и исчезнуть.

У Арианы финансовые проблемы. Она больше не убирается ни у мадам Карл, ни у месье Гомеза: с тех пор как к нему приехала мать в доме больше нет ни пылинки. Но нужно есть, и нужны деньги, чтобы есть. Сантехник рассказывает о предприятии, где он работает. Ариана его немножко слушает. Именно немножко. Трудно слушать того, кого любишь, настолько его любишь. Этому предприятию нужна секретарша. И пусть будет хоть десять тысяч кандидатур, Ариана хочет получить это место и получит его. Любовь не отказывает себе ни в чем. Работая секретаршей, Ариана видит свою любовь несколько раз в день. Он не знает о том, что он - ее любовь. Ему не надо этого знать. Это его не касается. Он узнает или догадывается об этом лишь однажды, в один прекрасный день, около ксерокса, где Ариана -один-единственный раз - целует его в губы. И тут же беременеет. Потому что Ариана каждый раз, когда влюблена, имеет ребенка, и каждый раз, когда она имеет ребенка, она вновь обретает свое сердце - не только сердце, но и лицо, и тело, - какие у нее были в восемнадцать лет. Кому же такое не понравится? Во всяком случае, не Манеж. Ей недавно исполнилось восемь лет. Она счастлива иметь восемнадцатилетнюю маму. Она рисует углем свой портрет. Она рисует, рисует, рисует.

Леопольд. Леопольд де Грамюр - так зовут сантехника. Он заикается, у него светлые волосы, он меломан, любит белое вино и колбасу с чесноком, причем с восьми часов утра. Детей делают губами и глазами. Леопольд де Грамюр сделал Ариане ребенка губами и прекрасными искрами в своих ореховых глазах. Ариана наслаждается своим вновь обретенным восемнадцатилетием. "Ваша кожа нежна как персик, и вы пахнете пряником, - если бы у меня не было мамы, - говорит месье Гомез, - вы бы свели меня с ума.". "Если бы у меня не было жены, - говорит месье Люсьеи, - я бы начал ухаживать за вами." Ариана позволяет им это говорить. Пойте, пойте, красавцы. Мне нравится ваша песня. Ее приятно слушать. Я не верю тому, что вы говорите, но умоляю вас, говорите мне это еще и еще.

Долгая тайная влюбленность не приносит удовлетворения. Ариана открывает свое сердце матери месье Гомеза. Через два часа все уже в курсе -Ариана ждет ребенка от светловолосого сантехника, который пьет белое вино. Новости - все равно что осенние листья. Ветер, разнося их, перемешивает и треплет. Одни слышали о седом сантехнике, который хромает. Другие - о рантье, у которого светловолосые племянники. Ариана решает внести ясность. Она собирает друзей на праздник, который только что придумала, - именины Манеж. Они приходят с кучей подарков для ребенка. Ариана красноречиво расписывает достоинства своего возлюбленного месье Люсь-ену и его жене, месье Гомезу и его матери, и еще некоторым людям, пока не нашедшим своего места в этой истории. Все целуются, смеются, аплодируют. Все как будто из одного племени. Неотделимы друг от друга. Приходя в гости, всегда приятно узнать какую-нибудь новость, - например, о малыше, о сантехнике. Манеж довольна. Сантехник - это ей подходит. Она бы не вынесла рыболова с удочкой. Она слушает свою мать, разворачивая подарки: мольберт, набор кисточек, книга об одном голландском художнике, Питере де Хохе. Манеж избалована. "Кстати, - говорит месье Люсьеи, - догадайтесь, кто еще хотел бы сюда прийти? Не знаете? Мадам Карл". Превосходно. Она наслышана о рисунках Манеж. Мадам Карл не доверяет собственному вкусу, когда речь идет об искусстве. Она полагается только на мнение других. Манеж послала тетрадь с рисунками одному известному художнику. Тот сразу ей ответил, подбодрил и прислал в подарок свой рисунок с автографом. Мадам Карл уже не сердится на Манеж. К тому же, кажется, малышка больше никому не предсказывает судьбу. Мадам Карл хотела бы посмотреть работы Манеж, просто так, для удовольствия, а еще она хотела бы взглянуть на рисунок известного художника. Ответ Арианы краток и ясен: нет. В племени не место каждому встречному. Племя - это душевное тепло, смех и чудесно потерянное время. Малыш или сантехник, поющий арии Моцарта, занимают в племени свое место. Но не деловая женщина, коллекционирующая произведения искусства вместе с художниками.

Манеж знает свою мать так хорошо, как если бы это она ее родила. Она спрашивает тонким голоском: "Мама, а твой сантехник знает, что ты его любишь и ждешь от него ребенка?" Ариана, смеясь, сжимает Манеж в объятиях. Эта крошка, возможно, будет гением в живописи, будущее покажет, но бесспорно, она обладает даром любви - тем чудесным даром, который заставляет видеть другого даже в его тени. Манеж уже знает ответ. Теперь Ариана его произносит: нет. Леопольд ни о чем не знает. Может быть, придет время ему об этом сказать.