Филипп Робинсон - Маска свирепого мандарина

"Да, считаю!" (исступленно).

"А для исполнения подобной священной миссии необходимо вернуть в лоно Империи, — и если потребуется, силой оружия, — все страны, которым подлые предатели-социалисты (не говоря об их замаскированных товарищах) позволили от нас ускользнуть! Вы согласны?"

"Да! Ну еще бы! Для их же блага!"

Код понизил голос и торжественным полушепотом вопросил:

"Как вы относитесь к Королевскому Семейству?"

Сержант, хоть и не был католиком, судорожно перекрестился.

"Я ИХ боготворю!" — благоговейно выдохнул он. Код продолжил своим обычным тоном.

"А теперь последний вопрос, — весело объявил он. — О религии".

Испугавшись такой серьезной темы, сержант напряженно ждал. Но он зря беспокоился.

"Верите ли вы в то, — произнес небрежно Код, — что кто-то на небесах присматривает за вами?"

"Да, — облегченно отозвался сержант. — Верю, конечно".

"Кто-то вроде Санта-Клауса?" — шутливо обронил Код.

"Ну, наверное", — хихикнул полицейский.

"Превосходно!"

Код громко захлопнул книжку и убрал ее. Окинул своего собеседника одобрительно-покровительственным взглядом.

"Вы не только успешно ответили на все вопросы, друг мой, — объявил он, — но сумели набрать сто баллов из ста возможных! Беспрецедентный результат! Что будет дальше, решать вам. Когда надумаете к нам присоединиться, Высший Совет с радостью рассмотрит вопрос о приеме обладающего такими исключительными качествами кандидата. Убежден — если станете членом Движения, вас ждет великое будущее!"

"Я стану! Стану! Что теперь я должен делать? Когда смогу встретиться с Советом?"

"С вами свяжутся в свое время", — величественно, с отечески снисходительным видом обронил Код.

Беседа закончилась. Код поднялся, и дисциплинированный страж порядка сразу же вскочил со стула.

"Так держать, сержант! Можете идти".

Полицейский послушно двинулся к выходу. Когда он уже дошел до двери, Код постучал себя по лбу, словно внезапно что-то вспомнил.

"Ах да, этот бедолага из Электрической компании! Вы ведь хотели что-то узнать о нем, верно?"

"Ни о чем не беспокойтесь, сэр, — заверил его детектив. — Здесь и так все ясно. Само собой разумеется, вы ни в чем не замешаны! А даже если замешаны, — хохотнул он, — не могу же я выдать своего соратника по Движению, верно?"

Код похлопал его по спине. Подобный дружеский жест так потряс сержанта, что на мгновение слезы вновь навернулись ему на глаза. Он неловко пожал Коду руку и ушел.

Наш герой подвел итоги встречи. Ясно видно, что при работе с Объектами такого типа не требуется ни гипноз, ни тем более Посвящение, решил он. Они и так уже живут в своем особом мирке, в состоянии своеобразного транса. Нужно только "настроить" себя на их волну.

Он бросил взгляд на часы. Ему удалось избавиться от незваного гостя за полчаса до прихода Роджерса. Впечатляющий результат!

Фирма, в которой работал Код, медленно, но верно умирала. Она походила на гигантский вековой дуб без сердцевины, полностью сгнивший внутри, но все еще величественный на вид. Ее сотрудники могли бездельничать сколько душе угодно, если им позволяло содержимое бумажников. В ней числилось немало "мертвых душ", которые вовсе не подавали признаков жизни, но от них не решались избавиться, потому что потом не сумели бы найти замену. Собственно говоря, Код считался одним из немногих оставшихся у фирмы успешных агентов по продаже, и в свете его основных занятий такая работа имела для него одно исключительно важное преимущество. Он всегда мог забросить ее на любой срок, и от него даже не требовали еженедельно отчитываться перед начальством, как приходилось для проформы делать его менее удачливым коллегам. Теперь, когда Эксперимент близился к завершению и поглощал все его время, эти обстоятельства приобрели решающее значение.

Утром после "сеанса магии" Код как обычно отправился в город, а когда спустя два часа вернулся, его машина была забита консервами, словно наш герой готовился к долгой осаде. Он выгрузил покупки, занес в свою квартиру, — пришлось несколько раз возвращаться, — и разложил по шкафам. Затем, стараясь не шуметь, аккуратно (хотя знал, что вскоре такие приспособления уже не понадобятся) просверлил дыру в брандмауэре между его комнатой и квартирой Роджерса, чуть повыше карниза для занавесок. Просунул в отверстие маленький перископ и проверил, что делает его подопечный. Объект сидел на полу и играл с доской для настольного бильярда. Потом поднялся и начал танцевать, посвистывая и прищелкивая пальцами, но сделав всего несколько движений пошатнулся, стал клониться набок и рухнул. Так он и остался лежать, держась за голову и хихикая.

До начала сеанса Код размечал муляж, обновлял содержание Ключей и записей в журнале, планировал предстоящую работу. Ровно в восемь, через полчаса после ухода сержанта полиции, к нему зашел Роджерс, "чтобы одолжить стакан водички". С застывшей на лице улыбкой идиота, он подошел к Креслу, забрался в него и сразу же погрузился в глубокий транс. Код пристегнул его и включил Машину.

Следующие несколько суток прошли совершенно одинаково. Роджерс до вечера возился с игрушками Кода, а наш герой заполнял журнал, периодически наблюдая за ним в перископ. Он готовил еду для себя и Объекта, относил ему завтрак и обед на подносе. Роджерс пока мог кое-как питаться без посторонней помощи. В восемь часов, повинуясь внушенному приказу, Объект приходил к своему Посвятителю, забирался в Кресло, а потом пересекающиеся лучи аккуратно выстригали несколько кубических сантиметров его рассудка.

Однако со временем, когда уничтоженных ежедневными сеансами мертвых зон стало так много, что "дыры" в мозге начали сливаться и расширяться, образуя в сером веществе, словно в сыре, обширные полости, Роджерс стал деградировать все сильнее и сильнее. У него возникли странные тики и спазмы, некоторые участки кожи и области полностью потеряли чувствительность; с каждым днем Объект обнаруживал — если такое слово применимо к человеку, который совершенно не сознает происходящее — что его не слушается еще какая-то часть тела: мизинец, веко, и так далее. Но основные функции организма процесс пока не затронул, ведь по замыслу Кода Эксперимент должен был проходить поэтапно, как восхождение на гору, или симфония. Прежде чем достигнуть вершины или финала, следовало, так сказать, одолеть предгорье, проиграть вариации основной музыкальной темы. И разумеется, такая постепенность необходима для того, чтобы Объект оставался в живых до самого Посвящения.

У подобного подхода имелось еще одно преимущество. Как только бессильный остановить вторжение мозг терял очередную свою "провинцию", его центральное командование лихорадочно пыталось дублировать утраченные функции в какой-то другой области серого либо белого вещества. Если бы разрушение оказалось быстрым или масштабным, это стало бы невозможно. Но оно шло с регулярными промежутками и затрагивало небольшие участки, так что у рассудка оставалось время на то, чтобы частично ликвидировать нанесенный ущерб, и Код находил в его отчаянных попытках восстановить свою нарушенную целостность немало забавного и поучительного. Он представлял себе мозг Роджерса как армию рабочих-спасателей, спешивших расчистить руины и возвести новые заводы и командные пункты; пытавшихся как можно быстрее наладить поврежденную канализацию и линии электропередачи, переносивших различные ценности и архивы — накопленный опыт — из уничтоженных вечерними "бомбардировками" районов в безопасные, еще не затронутые разрушением места. День за днем они старались, не жалея сил, но несмотря ни на что — с такой потрясающей точностью рассчитан ход Эксперимента! — каждый раз им не хватало совсем немного времени, чтобы завершить починку после очередного "налета", и в безумной спешке они начинали ошибаться, — путали провода и линии коммуникаций, — усугубляя царящий беспорядок. Яркий пример такого рода — парестезия (ложные ощущения жжения на коже), проявившаяся у Роджерса всего через шесть дней после лоботомии.