Екатерина Кариди - Бывшая любовница

Взгляд насмешливо-циничный, хозяйский.

- Ты как, маленькая? - и большой палец по губам.

А ее в дрожь. Обида вернулась стократно, задрожала слезами.

- Ты же... Ты же три года со мной, а теперь женишься на Ане? После всего, что у нас было? И я узнаю об этом вот так?

И слабость такая, нет сил даже его оттолкнуть. Перехватил ее удобнее, уселся сверху на стульчак, а Машу к себе на колени. Голову ее к плечу прижал.

- Во-первых, я собирался сказать тебе, просто Анька опередила, - проговорил, медленно поглаживая.

Маше хотелось отдернуться, закричать, но не пошевелиться, она была сейчас бессильна в его руках. Это какое-то проклятие...

- А во-вторых, - тон его чуть изменился. - Что у нас с тобой было, Маша? У нас был секс. Не спорю, крышесносный.

Он хрипло рассмеялся, руки снова пришли в движение, шаря по телу, а губы проглотили протест. Когда он оторвался, Маша дрожала в его руках, проклиная себя и позорно ожидая продолжения.

- Но это просто секс, - Андрей снисходительно усмехнулся и пожал плечами.

- Что... Ты... Ты сволочь!

- Чшшш, не надо закатывать истерику. Ты сама хотела этого не меньше, и тебя все устраивало.

- Но я же... Я же думала... Я любила тебя все это время!

Андрей цыкнул, добираясь до тела и сцеловывая вздох:

- Успокойся, все это время ты любила мой член, а вовсе не меня.

Его рука там, его слова, режущие не хуже ножа.

- Да как ты так можешь?! - задохнулась Маша. - Я сейчас все Аньке расскажу!

- Не ты, а мы! Мы, Машенька. Ты сама на меня прыгала. И потому ты не посмеешь ничего никому сказать!

Слезы хлынули, Маша рванулась из его рук, но он держал крепко. И обжигал дыханием, уговаривал:

- Ну все, все. Перестань. Ты этого не сделаешь. Потому что тогда я никогда не прощу тебя. И ты себе не простишь, если испортишь жизнь ближайшей подруге. Все хорошо, перестань.

И она рыдала в его объятиях, а он нежно гладил ее по спине. В его объятиях было почему-то так хорошо, спокойно. Извращение какое-то. И это проклятое послевкусие после секса, как торнадо прошелся в крови. Осознавая, что унижаться дальше просто некуда, Маша спросила, силясь понять:

- А как же я, Андрюш? Ты же любил меня...

Он продолжал обнимать ее, но отвернулся. Проговорил со странной интонацией:

- Я не любил тебя, нам просто было хорошо вместе. Но жизнь так устроена, иногда надо что-то менять.

Господи... как чудовищно все. И все же сказала:

- Если тебе надо жениться, женись на мне. Почему именно на Аньке. Андрюша?

- Я бы все равно никогда на тебе не женился, маленькая моя. Ты посмотри на себя, разве на тебе можно жениться?

Он странно улыбался, а рука поглаживала ее там. Унизительно, оскорбительно, а у нее дыхание сбивалось от сладких ощущений. Есть ли дно этому унижению...

- А что не так со мной, почему на мне нельзя жениться? - выдавила через силу.

- Потому что стоит на тебя только посмотреть, как ты уже течешь как сучка. Какая из тебя жена? Ты же будешь ноги раздвигать при любом удобном случае. А Аня не такая.

- Что... Я же ни с кем кроме тебя...

- Это пока, а кто знает, что будет потом?

В его устах это звучало так несправедливо, цинично и жестоко, что Маша была просто убита свалившимися на нее откровениями. Замолкла, ушла в себя.

- Кстати о сюрпризах, - проговорил Андрей. - Ты же так и не дала мне рта раскрыть. Жениться на тебе я может, и не женюсь, но как любовница ты меня устраиваешь. И тут мы ничего не будем менять.

Он потерся носом о ее шею за ушком, дунул на кожу, поднимая волну мурашек. Как это ни ужасно, даже в этой ситуации Андрей смог добиться от нее мгновенного отклика. Тихонько засмеялся, осознавая свою власть:

- Ты моя, запомни.

И поцеловал.

Почему этот урод так на нее действовал? Он же только что унизил ее, растоптал, смешал с грязью, а она дрожит от страсти в его объятиях. Впрочем, сейчас она вовсе не смогла бы ответить, что и почему делает, какая-то белая муть заволокла мозги, выключая из действительности.

- Я снял другую квартиру, больше, удобнее. Для нас, - проговорил Андрей, ссаживая ее с коленей.

- А как же Аня? - пробормотала Маша в прострации.

- А что Аня? - спросил он, бросив взгляд на часы. - Анна здесь не при чем. Ей об этом незачем знать. И ты ей о нас никогда ничего не скажешь.

Вновь она оказалась в его руках, а он давил волей, не давал передышки, не давал думать.

- Ты же ее любишь, она твоя подруга. Так? Не скажешь?

В полном бесчувствии Мария покачала головой.

- Вот и умница.

Хмыкнул удовлетворенно, провел большим пальцем по щеке, растягивая край ее губ в улыбку и сказал:

- У нас все будет хорошо, очень хорошо. А теперь успокойся, приведи себя в порядок и возвращайся в зал.

И ушел, оставив ее одну в кабинке. Как в руинах.

Снаружи снова послышались голоса. Маша выждала, пока все стихло и вышла, потому что привести себя в порядок действительно нужно.

Но только в зал она не вернулась.

Руины... Вместе с Андреем ушла белая муть, заволакивавшая ей разум.

В душе кислотой разливалось холодное мертвящее омерзение к себе.

Какова глубина пропасти, в которую она сама себя затолкала? Где была ее гордость? Мозги? Как можно так унизиться, до такой степени потерять самоуважение?

Течная сучка. Отвратительная, похотливая тварь. Но больше этого не будет.

Умереть можно лишь однажды.

Подняла с пола сумочку, трясущимися руками вытащила сигареты, которые таскала больше для приличия, потому почти все вокруг курили. Пригодились. Прикурила, глянула на себя. Из зеркала на нее смотрела чужая женщина с безумными ввалившимися глазами, ее Маша больше не хотела знать.

Забыть. Забыть все к чертям.

Но прежде вспомнить, чтобы больше никогда не забывать.

А ведь начиналось все хорошо, светло так, чисто. Познакомились на вступительных экзаменах, подружились как-то сразу,еще когда документы подавали на факультет информатики и систем управления. Мария Вайс, АннаДубровинаи АндрейВольский. Потом попали в одну группуи втроемходили везде: на пары, на обед, в кино, по гостям. Вместе им никогда не бывало скучно, всегда находились интересные темы для разговоров. Гибкие мозги, языки острее бритвы, что называется, братья по разуму.

И даже семьи у всех троих были одинаковые: родители в разводе и благосостояние среднее. Правда, у Андрея отец был какой-то финансовый воротила, но он с отцом не общался, предпочитал обходить эту тему молчанием. Свой скелет в шкафу, то есть, тайный предмет гордости, есть в каждой семье. Аня вот, тоже не любила распространяться, что у нее дядя в теневом бизнесе, а у Маши дед был из репрессированных немцев.

Казалось бы, обычные, нормальные, среднестатистические студенты и просто хорошие друзья. Если бы не нюанс. Но тогда Маша была слишком молода и беззаботна, чтобы нюансы анализировать.