Вадим Матюганов - В одно касание

Но в старшей школе вместе с алкоголем и сигаретами, которые есть неотъемлемым атрибутом любого школьника, для меня вдруг открылись радости употребления марихуаны. Тогда я еще не знал, что марихуана может приносить еще большую радость, если ее получать в чистом, не размешанном виде. Но позже я узнал об этом. Получив свой первый кайф от курения чистой марихуаны, я уже не мог довольствоваться тем, что мне продавали раньше. А еще понял, что это слишком для меня и употреблять теперь можно гораздо меньше, а остальное так же размешивать и продавать, причем, не только отбивать затраченные деньги, но еще и выходить в плюс.

В школе я был номер один. Стал знаменитым без спорта, без выступлений на сцене и даже без искрометного юмора. Стоило мне только открыть рот, как все собирались вокруг меня. Все хотели быть крутыми. Я давал то, что могло сделать крутым любого школьника. Они были зависимы и одержимы своим статусом среди сверстников, я был зависим от того, что получал внимание, которого мне никогда не хватало и свои честно заработанные деньги.

В масштабах двора покупать товар для сбыта больше не было ни малейшего смысла. Слишком малы масштабы, слишком велики мои амбиции. Мне не нужен был новый телефон, компьютер, кроссовки. Хотя нет, кроссовки нужны были. Чем лучше кроссовки, тем больше мест можно обойти и тем легче удирать в случае чего. Но все остальное не имело ни малейшего смысла. Я получал то, чего не получал раньше, чего мне не дали родители, то мне дала марихуана. Курил я редко. Когда у тебя дома находится много товара, то интерес к нему отпадает сам собой. Если это, конечно, не что-то посерьезнее.

Тогда я встретил Алика. Он окончил соседнюю школу и был на год старше меня. Начав, так же как и я, еще в школе, он не мог избавиться от этой привычки и по-прежнему толкал дурь школьникам. У него не было друзей, у меня не было друзей. Он хотел расширять клиентскую базу, но не знал как. Ему не хватало амбиций и самоуверенности. Мне не хватало связей. Мы идеально подходили друг другу.

Я подошел к нему просто на улице в одном из дворов. Мы заочно знали друг друга, но не были знакомы. Протянувши ему руку, сказал:

– Закурить не найдется?

Алик с недоумением на меня посмотрел, достал из кармана, не вынимая пачку, сигарету, протянул ее мне и медленно произнес:

– Настоящий раста не курит табак и не пьет.

– Я не настоящий раста. Всего лишь толкаю по мелочи.

– Я тоже. – ответил Алик. – Редко для настроения. Всегда нужно быть внимательным, если не хочешь попасться.

Сигаретный дым успокоил желание легких отравить себя приятным вдохом едкого дыма.

– Может, расслабимся? – спросил я. – Сегодня день и так не задался, почему бы не сделать его выходным?

Алик довольно улыбнулся. Кивнул на дом в дали, и мы пошли туда.

Мы прошли неспешно к дому. Алик резко дернул дверь и она открылась даже без ключа от домофона. Старый способ с копеечками. Облюбовуешь себе подъезд, где можно курить часто, ждешь, пока кто-то откроет дверь, и кладешь на магнит несколько монет, что бы он стал слабее, и двери со временем можно было бы открывать рывком.

Поднялись лифтом на последний девятый этаж, а потом по ступенькам выше, к двери, что вела на крышу. Здесь уже стоял наготовленный бульбулятор, вверх которого был покрыт смолой.

Каждый из нас выкурил по три щепотки. Мне стало легко, но в то же время появилось беспокойство и волнение, что нас непременно кто-то заметит, что сюда непременно придет полиция, и нас задержат. Ощущение чрезмерного страха – это один из минусов употребления марихуаны. Но никуда уходить мы не собирались.

Алик пытался что-то сказать, я даже слышал слова, понимал их значение, но не мог уловить их суть. Как только я цеплялся за что-то одно, тут же забывал что-то другое, а вспомнить мог внезапно только через серьезный промежуток времени. Вести адекватный разговор в таком состоянии просто невозможно. У моего нового приятеля настолько пересохло во рту, что когда он смеялся, губы его прилипали к зубам и он с усилием возвращал их в исходное положение. От этого и его несвязной речи я сам заливался еще сильнее.

В те времена популярности среди школьников набирал рэп как музыкальный жанр. Он был правдив, жесток и плевал на форматы, то что нужно когда тебе нет восемнадцати и ты хочешь нагнуть всю систему.

– Слушай, – сказал я. – А что если приобрести патент на похороны Эминема? Ну, если он умрет, то только мы его сможем похоронить за определенную суму и никто другой.

Алик перестал смеяться и задумался.

– Похороны в стиле сказки о Белоснежке в хрустальном гробу. – продолжил я. – А чего? Нормально. Он же Белоснежка для других рэперов. И черным будет приятно.

Алик начал заливаться в истеричном смехе. Я нашел друга. Остальное было условностями и деталями. Контакт был налажен.

Глава 3. Старые добрые.

Дела пошли вверх. Нам больше не нужно было продавать на улице. Мы покупали у людей, которые сами выращивали и перепродавали дороже тем, кто продавал непосредственно клиентам. Это было еще проще, но не все до этого додумались. Точнее почти никто.

Оказалось, что даже в нашем небольшом городке продажа наркотиков задевала так или иначе чуть ли не половину всего населения. Конечно, марихуана не наркотик, как многие из вас считают. Согласен. Но оказалось, что помимо нее продают и покупают еще множество всякой дряни, которую нам не хотелось ни пробовать, ни продавать.

У нас было свое маленькое предприятие, с которого мы кормились и были этим вполне довольны. Расширять еще наш бизнес не было желания. К тому же мы были преступниками и за нашу деятельность могли получить до пяти лет колонии строго режима. Почему строгого? Не понятно. Наркотики всегда были в опале у властей, но власти их же и крышевали, в результате толкая, ты приравнивал себя к маньякам, серийным убийцам и прочим неадекватным. В случае же расширения бизнеса, или перехода на что-то более серьезное мы могли оказаться за решеткой от десяти лет до пожизненного. Но это не основная причина. Страх всегда присутствовал в нашем деле, но рационализм был на первом месте. Мы любили травку и работали только с травкой. Никакой химии. Никакого вреда для других.

Школу я закончил неплохо. Но и хорошего ничего не было. Пришлось сдавать кучу вступительных экзаменов и по настоятельной просьбе моей мамы поступать в медицинский вуз. Доктором я себя не видел, конечно же. Но для прикрытия и отвода глаз это было в самый раз. Для мамы же это была цель всей ее жизни. Она мечтала сама быть врачом, но из-за собственной лени и слабохарактерности ничего не смогла, даже поступить в медицинское училище и стать медсестрой. Теперь ее мечты передавались мне в наследство. И, конечно, же я не имел права не оправдать надежд возложенных на меня.