Борис Акунин - Огненный перст (адаптирована под iPad)

Взмах посоха – и послы со всей свитой, видимо проинструктированные заранее, бухнулись на колени, а потом лбами в пол. То же проделал и Дамианос.

Что ж, высшей власти до́лжно оказывать знаки почтения – иначе в империи не будет порядка.

На третьем коленопреклонении (церемониймейстер отстукивал продолжительность каждого) пришлось на несколько стигм задержаться.

– Сейчас начнется представление. Специально для варваров, – хмыкнул пирофилакс, упираясь лбом в ковер. – Смотри и наслаждайся.

Наконец можно было подняться.

По залу прокатился вздох изумления.

На троне сидел император. Взяться ему было неоткуда. Дойти от дверей он бы не успел, даже если бы несся вприпрыжку (Дамианос немедленно упрекнул себя за эту непочтительную мысль). И всё же сидел, величественный, в простой бело-пурпурной мантии, и неподвижный, как статуя. Древний венец неярко поблескивал старинным золотом и огромными рубинами. В курильницах – тоже будто сам собой – закурился фимиам. До престола было слишком далеко, чтобы Дамианос мог разглядеть лицо базилевса, но оно источало неземной свет.

– Не благоговей, – прошептал Кириан. – Это луч, перенаправленный особой системой зеркал. А появился кесарь из-за портьеры, пока мы подпирали лбами пол. Августос давно там прятался.

Пирофилаксу, кажется, было скучно. Он множество раз присутствовал на церемонии приема послов и теперь, чтобы скоротать время, охотно объяснял спутнику происходящее.

Посольство, оказывается, было от архонта Беневентского – просить заступничества против арабов. Князь этот являлся вассалом императора франков, однако помощи от своего сюзерена не получил и решил поклониться Константинополю.

– А помощи от франков князь Беневентский не получил, потому что один из твоих братьев перехватил гонцов, – сладостно присовокупил Кириан. – В результате у нас появился шанс вернуть себе изрядный кусок Италии.

Переговоры происходили странно.

Старший из послов, кланяясь и поминутно прижимая руки к груди, говорил что-то на своей тарабарщине – и потом ждал, пока переводчик пошепчет базилевсу. Отвечал, однако, не император, сохранявший полную неподвижность, а логофет Аникий.

– Император не размыкает уст перед варварами, – пояснил пирофилакс. – Церемониал воспрещает. Но всё решено заранее… Ага, дело идет к концу. Сейчас увидишь второе действие представления. Им развлекают только тех, на кого нужно произвести сильное впечатление.

Золотые львы вдруг ударили хвостами о землю. Металлические птицы на деревьях расправили крылья и запели райскими голосами.

Лангобарды в ужасе попятились. Даже Дамианос от неожиданности вздрогнул под шелестящий смешок Кириана.

– Эффектнее всего финал аудиенции. Смотри.

О, чудо! Трон начал медленно воспарять над пьедесталом. Длинный парчовый полог, прикрывающий подножье, растягивался всё больше. Луч, озаряющий лицо базилевса, засиял ярче.

– Подъемник? – догадался Дамианос.

– Конструкции великого Льва Математика, – подтвердил пирофилакс.

Церемониймейстер замахал посохом. Потрясенные варвары попятились к выходу. Торжественный прием закончился.

Неслышно подпорхнул евнух-сопровождающий, поманил в боковую дверь.

– Развлечения закончились. Теперь дело, – тихо и очень серьезно молвил Кириан.

Пришлось долго ждать в пустой приемной Священного Дворца, которая после Консисториона выглядела почти спартанской: мраморные стены с драпировками, скульптуры в нишах да маленький, ласково журчащий фонтан.

Не обращая внимания на пажа, будто его тут и не было, пирофилакс сказал своим обычным голосом:

– Эта аудиенция неофициальная, безо всяких церемоний, поэтому плюхаться на пол не нужно. Встань слева и чуть сзади. Если августос тебя о чем-то спросит… Впрочем, сам сообразишь, как отвечать. Да он и не спросит.

На розовом лице евнуха отразилось страдание. Очевидно, с его точки зрения говорить о государе столь небрежным тоном было кощунством. А Дамианос ощутил прилив гордости за отца: вот он какой, всё ему нипочем. Интересно, как Кириан будет разговаривать – страшно вымолвить – с императором ?

…Оказалось, что точно так же, как всегда: ясно, коротко и по существу.

– В септембере я докладывал ее величеству, а она несомненно сообщила вашему величеству, что на порт Керкинтий, который находится в феме Климатов, пытался совершить пиратское нападение один из тавроскифских вождей по имени Воислав… – так, без вступлений и ритуальных славословий, начал свою речь пирофилакс.

Императорский таблинум был просторен и светел, но тоже прост, как и приемная. Вдоль стен белели мраморные бюсты великих базилевсов – этим парадность исчерпывалась.

Стоя недвижной беззвучной тенью за пирофилаксом, Дамианос не сводил глаз с того, кто был вознесен над всеми смертными, так что выше только Господь Бог и Его ангелы. Базилевс – единственный смертный, к кому обращаются во множественном числе: не «ты», а «вы», ибо рядом с ним, Своим наместником на земле, всегда незримо присутствует Иисус.

Государь, который издали, во время приема послов, представлялся существом неземным, почти бесплотным, вблизи оказался пухлым полуюношей-полуподростком с бледным, одутловатым лицом и тусклым взглядом. Одет он был в белый хитон с пурпурной каймой, из-под бархатной шапочки свисали жидкие рыжеватые волосы. Хороши были, пожалуй, только прямая, горделивая осанка да такой же неестественно твердый поворот головы, будто приколоченной к шее.

Император сидел за столом, по обоим торцам которого скрипели стилусами два писца, с поразительной скоростью регистрируя каждое произнесенное слово. Еще один придворный (его лица было почти не видно за высокой спинкой кресла) стоял позади государя. То был мистик, личный секретарь его величества.

Он что-то шепнул. Базилевс слегка наклонил голову.

– Продолжай, господин, – не сказал, а словно бы пропел мистик.

– Пиратский набег был организован моим аминтесом. Вашему величеству известна тактика, которой Скола придерживается, контролируя народы, состоящие из хищных, но разрозненных племен. Все они в поисках добычи норовят напасть на наши окраины. Чем отбиваться от каждого по отдельности, мы обычно помогаем самому активному из князьков укрепиться, подавив и поглотив соседей, а затем выманиваем его в удобное нам место и уничтожаем. В результате провинция получает несколько лет спокойной жизни – до тех пор, пока у варваров не появится новый воинственный вождь. Вы, государь, всё это, конечно, знаете…

Снова мистик что-то шепнул на ухо императору. Болезненный юноша кивнул.