Евгений Петров - Хунак Кеель

– Чо тут уметь? Я тыщу раз видел, как мама делала.

Потянулись томительные минуты ожидания. Резко запахло подгоревшей рыбой.

– Какого рожна ты делаешь? – не вытерпел Александр, сорвал добычу с костра, разломил пополам и быстро проглотил свою долю в полусыром-полугорелом виде.

Виктор последовал его примеру. Резь в желудке, поднимавшая было голодную голову, несколько поутихла.

– Хорошо, но мало… – вздохнул Александр.

– Давай, нырни еще раз.

Александр с сомнением посмотрел на реку.

– Нет уж, лучше в другой раз. Что будем делать дальше?

– Договорились же: идем к людям…

– А куда? Опять через чащу или рванем берегом?

Виктор задумался. «Первое правило заблудившегося туриста гласит: иди к реке, двигайся по течению и обязательно выйдешь к людям. Но эта река разительно отличается от всех мне известных. Берега покрыты плотной стеной растительности, продираться через которую… Вот была бы лодка… Видимо, придется двигаться через чащу. Как-то спокойнее.»

Не заметив, последние слова он произнес вслух.

– Через чащу так через чащу, – Александр тяжело вздохнул.

– Но и реки не упускать из виду.

Путешественники встали и снова направились в лес.

Продвижение не сделалось легче. Заросли постепенно сгущались.

Оба друга упрямо продвигались вперед, невзирая на навалившуюся усталость и массу всевозможных препятствий. Природа уже давно не казалась им столь прекрасной, как в первый миг после остановки машины. Друзья с нескрываемой ненавистью смотрели на свисавшие тут и там лианы. Усталость все сильней охватывала их тела. Через некоторое время у них не было сил не только на разговоры, но и на то, чтобы внимательно смотреть под ноги. Они шли, уже не осознавая факта своего движения, лишь автоматически переставляя ноги, оступаясь и запинаясь о каждый встречающийся корень и надолго останавливаясь перед каждой, преграждавшей путь лианой. Дыхание у Виктора стало прерывистым, сердце бешено колотилось в груди, грозя проломить грудную клетку. Вдруг ноги его подкосились, и он рухнул на землю. Голова сбрякала о ствол, из глаз ослепительным пучком посыпались искры.

Александр опустился на землю рядом с другом.

Они лежали на земле не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Солнце постепенно подходило к закату, бросая насмешливые последние лучи измученным путешественникам. На джунгли стремительно спускались сумерки. Скоро стало так темно, что путники не видели друг друга.

– Как у негра в… – горько сплюнул Виктор.

– Везде-то ты побывал, – усмехнулся Александр, – А нам пора устраиваться на ночь. А то завтра еще шагать и шагать…

Виктор попытался разжечь костер, но в темноте не находил сухих ветвей, а сырые только язвительно шипели, не желая разгораться. Юноши тесно прижались друг к другу и почти сразу уснули, сморенные впечатлениями.

Наступила первая для них ночь в шестнадцатом веке…

А сколько их еще впереди?

«Как не хочется вставать, – Виктор сладко потянулся и открыл глаза, – сегодня воскресенье. Можно подрыхнуть подольше». Он повернулся на бок, устраиваясь поудобнее. Но тут взгляд молодого человека упал на часы, висевшие на стене. Было уже четверть десятого. «Как я мог так лопухнуться? – внезапно встрепенулся Виктор, – Ведь мы же договорились…». Он быстро вскочил с постели и принялся лихорадочно одеваться. «Только бы успеть, – тяжелым молотом стучала в голове мысль, – Только бы успеть…».

– Куда ты так торопишься? – сонным голосом проговорила Марина Витальевна, появившись в комнате сына.

– Понимаешь, ма, – Виктор на мгновение остановился, – мы с ребятами договорились идти в лес, а я проспал.

– Лес – это хорошо, – мечтательно произнесла Марина Витальевна и как-то незаметно исчезла из комнаты.

На кухне послышалось звяканье посуды.

«Ну вот, – недовольно подумал юноша, – в лом было тихо собраться. Теперь разбудил всех».

Он стремительно бросился на кухню.

– Не надо, ма, – ласково сказал он, – я щас сам чего-нибудь перехвачу. А ты иди, отдыхай.

– Ну, хорошо, сам так сам, – мама тяжело вздохнула, – отдохнешь тут…

– Да, чего ты? – Виктор взял ее за руку, – Иди и спокойно отдыхай дальше…

– А ты точно поешь, – в голосе зазвучало подозрение.

– Конечно, – пробубнил Виктор, отрезая себе толстый ломоть белого хлеба…

Когда юноша выскочил из квартиры, было уже полдесятого.

– Я уехал, – крикнул он в сторону комнаты родителей и, прихватив лыжи, бегом бросился вниз по лестнице.

Возле подъезда пустота. Только две узкие полоски лыжни плавно уходили куда-то в сторону леса. «Не дождались, – горько подумал Виктор, – в лом им было несколько минут постоять, а то и зашли бы за мной. Впрочем, кому было надо меня дожидаться, пока я там вздробыгнусь…». Молодой человек моментально нацепил на ноги лыжи и рванулся вослед друзьям. Лыжня призывно тянулась перед ним, слегка позванивая от легкого морозца. Идти было свободно. Снег весело искрился при свете поднимающегося все выше солнца. Щеки приятно холодились от свежего морозца. Хотелось петь, кричать, дышать полной грудью, вдыхая чистый морозный воздух зимнего леса.

Вот и опушка. Со стороны лес казался сказочным. Виктор даже остановился, пораженный этой зимней красотой. Но надо было идти вперед, и он осторожно, стараясь ничем не потревожить эту торжественную красоту, вошел в сверкающий шатер елей. «Эх, сейчас бы краски сюда, – неожиданно даже для себя самого подумал Виктор, – и изобразить все это великолепие на бумаге или холсте! Как передать все чувства, которые охватывают меня? Неужели можно нарисовать вот этого зайца? – он взглянул на занесенный снегом кустик, напоминающий притаившегося зайчонка со сложенными ушками и лапками; даже выставившийся сучек походил на настороженный черный глаз, тревожно озирающий местность, – Или этот дворец Снежной Королевы, – перед Виктором стояла действительно очень живописная группа деревьев: несколько лип, сплетясь кронами, образовали какой-то серебристый полог из покрывавшего их снега. Почти точно в середине этого комплекса стройная елочка своей верхушкой образовала как бы причудливый шпиль сказочного замка. Несколько маленьких миниатюрных елочек-подружек, водивших хоровод вокруг, обрамляли все сооружение резными колоннами. – Как показать всю эту красоту?».

– Классно! – восхищенно протянул Виктор почти в полный голос.

Слова его прозвучали несколько неестественно среди лесной тихой сказки. Словно почувствовав чужеродность слов, стройная тоненькая рябинка вздрогнула и уронила часть своего прекрасного бело-оранжевого наряда.

– Вот ведь незадача, – пробормотал Виктор, – тут и говорить-то опасно.