Наталья Колобова - Прелестник

– Я не прав? – уверенно воскликнул он.

– Откуда, откуда вам все известно? – не выдержала Мари. – И зачем вы терзаете меня?

– Не бойся, милая, просто я наблюдателен, вот и сделал кое-какие выводы, и оказался прав. А теперь, когда ты призналась, расскажи мне о том, что стряслось тогда? Почему ты исчезла? Ведь я помню, как ты отвергла мое предложение, считала его неприличным. И что же? Вышло то же самое, если не хуже. Какого черта нужно проводить лучшие годы в обществе всяких посланников? Рассказывай, что с тобой было.

Мари, чрезвычайно смущенная, застыдилась и ответила:

– Что мне рассказывать вам, сударь, когда вы сами обо всем знаете? Да, в сущности, получилось так, как вы сказали. Но это же лучше, чем жить в веселом доме.

– Было бы лучше остаться со мной, – твердо сказал он.

– Я не могла остаться, – беспомощно пролепетала Мари.

– Почему? – не спрашивая позволения, герцог присел на край кровати.

– У меня были причины.

– Какие? – настаивал он.

– Я не могла оставаться, когда вы женились.

– Ну да, это же непорядочно, зато ублажать ревнивого деспота вполне прилично.

– Луи, я умоляю вас, не мучьте меня.

– Радость моя, как приятно, что ты назвала меня по имени, – просиял герцог, – бедняжка, я не собираюсь тебя мучить, я спасу тебя.

– Как понимать вас? – насторожилась Мари.

– Бедняжка, – повторил он и, погладив ее по волосам и щеке, продолжал: – ты совсем зачахла в неумелых руках. Разве способен твой посланник оценить сокровище, которым владеет? Я не допущу, чтобы прекрасный цветок увял раньше времени. Я знаю, что тебе нужно.

– Ради бога, что вы еще придумали? – испугалась она.

Луи лишь блаженно улыбнулся и, ласково поцеловав ее, сказал:

– Выздоравливай, душа моя, скоро мы увидимся.

– Нужно ли это? – отважилась спросить Мари.

Герцог внимательно посмотрел ей в лицо и совершенно чарующим голосом проговорил:

– Я верил, что ты вернешься. Я скучал по тебе.

– Думаю, у вас было немало утешений.

– Не утешений, а женщин, но это не имеет значения.

– Почему же? Для меня имеет…

– Ты не понимаешь, – сказал он.

– Чего именно? – удивилась Мари.

– Ты не понимаешь, что такое любовь.

– Нет, понимаю. И понимаю, как ее понимают мужчины.

– Неужто? – заинтересованно вопросил он.

– Это несложно. Вы соблазняетесь на смазливые личики, ножки, грудь и прочие околичности, и поэтому вам легко и просто порхать от одной возлюбленной к другой, оправдывая все природным влечением.

– Ну и что? – спокойно возразил герцог. – Я же и не утверждаю, что это любовь. Ах, Мари, что с тобой случилось? И я, видимо, виноват… Ну, стало быть, мне и надлежит исправить ошибки…

Когда он исчез за дверью, Мари еще долго волновалась, а на ее щеке, шее, губах горело прикосновение его руки и губ. Вернулись прежние терзания: рассудком она боялась встреч с Луи, понимая их несостоятельность для себя, а сердце ее горело жарким пламенем. Луи своим присутствием, своими речами, действиями волновал ее, затрагивая какие-то глубинные, неизвестные ей самой струны.

Мари приняла решение: ни в коем случае не позволить Луи осуществить его дерзкие планы. Так она себе говорила, так предполагала действовать.

С посланником она порвала отношения, но внешне ей приходилось еще делать вид, что она с ним. Мари надеялась лишь на скорую возможность отъезда.

В доме герцога уже знали, что Мари в Париже, знали, что она теперь видная дама, но женщины молчали. Только по некоторым осторожным взглядам можно было догадываться о любопытстве, сжигающем их. Леонора многозначительно усмехалась, когда нечаянно упоминалось в речи какое-нибудь посольство. Элен вдруг становилась замкнутой и пытливо поглядывала на Луи. Одна лишь Анна сохраняла видимое безразличие, сама же только и ждала появления новых сплетен. Но Луи не замечал ничего или не хотел замечать. Все его беспокойное существо устремилось к одной цели. А это значило, что силы удвоились, мысли бесконечно подпитывали стремление, и ничто уже не могло остановить зародившегося урагана. Мать это видела, и понимала, и боялась.

Как было обещано, они встретились.

Уже стемнело, когда прибежала служанка и взволнованно сообщила:

– Госпожа, к нам пришел офицер, помните, герцог де Сен-Шели? Он просит помощи.

– Помощи? – встревожилась Мари и поспешила в гостиную.

Луи, улыбаясь, подошел к ней и поцеловал руку. Мари тревожным взглядом окинула его фигуру, уж больно не вязалась непринужденная улыбка с просьбой о помощи. Она заметила, что плащ у него разодран и с волосами что-то не то.

– Что случилось, сударь? Чем я могу помочь? – без предисловий спросила Мари.

– О, пара пустяков. Твоя очаровательная Нини уже несет воду. Я буду очень признателен, если ты окажешь мне небольшую услугу. Видишь, я опять побывал в истории. Тут пожар неподалеку.

– Ах, да, я слышала. Вы присаживайтесь.

– Вот, я оттуда. Случайно там оказался и обжегся. Мог бы пойти домой, но далеко, думаю, надо перевязать.

– Показывайте ваш ожог сей же час, – потребовала Мари.

Удивленный ее строгим тоном, Луи продемонстрировал ей пострадавшую руку и очень обрадовался, что Мари не падает в обморок при виде раны.

– Правильно сделали, что зашли, это нужно срочно обработать. Нини, вода готова? Не забудь чистую материю. Извините, я пойду возьму мазь.

Уже колдуя над рукой герцога, Мари спросила:

– Как же вы умудрились обжечься? Вы тушили пожар? Да?

– Нет, но в доме побывал. Мне везет на приключения. Горящая доска упала.

– Боже милостивый…

– Еще секунда – и конец. Как все повалилось! Так что это пустяки, могло быть гораздо хуже.

– Наверное, вам очень больно, – сочувственно проговорила Мари.

– Ничего, заживет. Я ведь не знал, что ты теперь здесь живешь, зашел наобум.

Она опустила глаза, но ответила:

– Он уехал один. А я пока сняла эти комнаты. Хотите чего-нибудь выпить?

– Не откажусь.

– И на ужин оставайтесь, если, конечно, не слишком торопитесь.

– Так ведь и останусь, – лукаво отозвался он.

Луи любил поесть и ел много. Но, что замечательно, он никогда не торопился, не глотал пищу большими кусками. Думал ли он о своем здоровье? Вряд ли. Просто наслаждался каждым кусочком. И сейчас, сидя за столом в обществе Мари, он блаженствовал.

– Так хорошо, – повторил он уже второй раз и добавил: – Не люблю обедать на службе. Там вечно куда-то спешишь, никакого удовольствия…

Мари затаенно улыбнулась и заметила:

– Мне кажется, вы готовы искать удовольствие во всем.

– А как же? – обрадовался он. – По-моему, иначе жизнь – весьма тоскливая штука.

– Вы серьезно так думаете?