Генри Хаггард - Она и Аллан (сборник)

– Он останется при тебе, Галази, – сказал голос, – потому что ты один не побоялся волков, чтобы предать меня погребению. Слушай же, ты проникнешься разумом вечной, давно окаменелой колдуньи, ты и еще другой. Не волков ты видел, не волков убил, нет, это души злых людей, живших в давно прошедшие времена, обреченных скитаться по земле, пока не истребит их человек. Знаешь ли ты, как жили эти люди, Галази, чем они питались? Когда просветлеет, взберись на каменные плечи колдуньи, загляни во впадину между ее грудей. Тогда увидишь, как жили эти люди. Им произнесен приговор, они обречены блуждать, истощенные, голодные, в волчьем обличье, пребывая на горе Призраков, где когда-то жили, до тех пор, пока не погибнут от руки человека. Раздирающий голод заставляет их годами тянуться к моим костям. Ты убил их короля, а с ним и царицу. Слушай дальше, Галази Волк, выслушай, каким разумом я награжу тебя. Ты станешь королем волков-призраков ты, да еще один, принесенный тебе львом. Обмотай по плечам черную шкуру – тогда волки пойдут за тобой, все оставшиеся триста шестьдесят три волка, и пусть тот, кто явится к тебе, наденет серую шкуру. Куда вы двое поведете их, там они все пожрут, принося всем смерть, а нам – победу. Знай одно, что они сильны только в тех местах, где прежде добывали себе пищу. Недобрый дар взял ты от моей матери, дар Стража. Хотя без него ты бы никогда не одолел короля волков, но зато, приобретя его, ты сам погибнешь. Завтра снеси меня обратно к матери, чтобы мне уснуть там, где уже не мечутся духи-волки. Галази, я кончил!

По мере того как он говорил, голос мертвеца становился все глуше, так что я еле различал слова. Однако я успел спросить его, кого же принесет лев, кто поможет мне управлять волками-привидениями, как зовут этого пришельца. Тогда мертвец ответил столь тихо, что, если бы не окружающая тишина, я бы не расслышал:

– Его зовут Умслопогаас Убийца, сын Чаки, Льва зулусского!

Тут Умслопогаас вскочил с места.

– Мое имя Умслопогаас, – сказал он, – но я не убийца, так как я сын Мопо, а не Чаки. Ты видел это во сне, Галази, а если нет, то мертвец солгал тебе!

– Может быть, я и видел сон, – ответил Галази Волк. – Может быть, солгал мертвец. Все же если в этом он солгал, то, как ты видишь, относительно другого он сказал правду!

После этих слов, услышанных наяву или во сне, я действительно заснул, а когда проснулся, то лес застилали облака тумана, слабый, серый свет скользил по лицу той, что сидит на камне. Я вспомнил про свой сон и захотел проверить его. Я встал и, выйдя из пещеры, нашел место, где мог взобраться до грудей и головы каменной колдуньи. Я полез, и в это время солнечные лучи заиграли на ее лице. Я им обрадовался, но по мере того как приближался, сходство с женским лицом утрачивалось; я уже ничего не видел перед собой, кроме шероховатых скалистых глыб. Так всегда бывает с колдуньями, Умслопогаас, будь они каменные или живые, при приближении они меняются!

Теперь я находился на груди горы и сначала бродил взад и вперед между каменными глыбами. Наконец я набрел на расщелину шириной в три мужских прыжка и длиной в полполета копья. Близ этой расщелины лежали большие, почерневшие от огня камни, а около них сломанные горшки и кремневый нож. Я заглянул в расщелину: она была глубока, сыра и вся поросла зеленым мхом да высокими папоротниками.

Вернувшись, я сделал следующее. Я содрал и с волчихи шкуру. Когда я кончил, солнце уже взошло и пора было выступить! Но один я не смел уйти, надо было захватить с собой сидящего в скалистой щели. Я очень боялся этого мертвеца, говорившего со мной во сне. Но я обязан был его взять, так что, навалив один на другой камни, я добрался до него и снес вниз. Только из кожи и костей, он оказался очень легким. Спустив его, я обвязал вокруг себя волчью шкуру, оставил кожаный мешок, куда скелет не помещался, и, подняв себе мертвеца на плечи, как ребенка, держа его за оставшуюся ногу, направился в крааль.

По откосу, зная дорогу, я шел скоро, ничего не видя и не слыша. Я вступил в лесной мрак. Тут пришлось умерить шаг, чтобы ветви не ударяли мертвеца по голове. Так я шел, подвигаясь в глубь леса. Тогда справа от меня раздался волчий вой, слева ему ответили другие завывания, послышался еще вой за мной, впереди меня. Я шел смело, боясь остановиться, направляясь по солнечным лучам, изредка красневшим сквозь большие деревья. Теперь я уже различал крадущиеся на моем пути серые и черные тени, обнюхивающие на ходу воздух. Наконец я дошел до открытого места, и – о ужас! – все волки мира собрались тут. Сердце у меня замерло, ноги задрожали, со всех сторон были звери, большие, голодные. Я стоял неподвижно, занеся палицу, а они тихо подползли, ворча, бормоча, образуя вокруг меня большой круг. Но они на меня не бросились, а только подкрадывались все ближе. Один из них прыгнул, но не на меня, а на то, что я держал на плечах. Я двинулся в сторону, он промахнулся и упал на землю, стал жалобно, точно испуганно, визжать. Тогда припомнилось мне предсказание в моем сне, что мертвец наградит меня разумом, делающим меня королем волков-призраков, меня и еще другого, принесенного мне львом.

Разве это не оправдалось, разве не растерзали бы меня волки?

На минуту я задумался, потом крикнул, завыв подобно волку. Тогда все волки откликнулись могучим протяжным воем. Я протянул руку, позвал их. Они подбежали, окружили меня, но вреда не причинили – напротив, они красными языками лизали мне ноги, дрались, чтобы стать ко мне ближе, и терлись о меня, как коты.

Один еще попробовал схватить мертвеца, но я ударил его Стражем, и он улизнул, как наказанный пес. К тому же другие искусали его так, что он взвыл.

Я уже знал, что мне нечего бояться, я стал главой духов-волков, поэтому пошел дальше, и за мной побежала вся стая.

И я все шел, а они покорно следовали; упавшие листья шуршали под их ногами, подымалась пыль. Наконец показалась лесная опушка.

Тут я подумал, что, окруженного волками, меня не должны видеть люди, иначе они примут меня за колдуна и убьют. На опушке я остановился и приказал волкам идти обратно. Они жалобно взвыли, точно жалея обо мне, но я крикнул им, что вернусь опять, что буду управлять ими. Слова мои точно отозвались в их диких сердцах. Они повернули и, завывая, пошли, так что скоро я остался один.

Теперь, Умслопогаас, пора спать, завтра ночью я докончу рассказ.

На следующую ночь Умслопогаас и Галази опять грелись у огня на пороге пещеры, вот как мы сидим теперь, отец мой, и Галази продолжал рассказ:

– Я пошел дальше и пришел к реке. Уровень воды настолько понизился, что я мог достать дно ногами и переправился вброд. Между тем люди на другом берегу разглядели мою ношу, а также волчью шкуру на моей голове. Они побежали к краалю, крича: «К нам по воде идет кто-то на спине у волка!»