Виталий Шурыгин - Жорж Кадудаль. Герои Шуанерии. За Бога и Короля. Выпуск 11

арест священника

К марту 1791 года все старые епископы в департаментах Бретани изгоняются, но население не признает «конституционных священников», они подвергаются насмешкам и оскорблениям, а порою просто прогоняются с прихода, что естественно приводит к новым конфликтам с властью.

А в это время 20 летний Жорж Кадудаль заканчивает учебу в колледже. Он становится не моряком или священником, а скромным помощником нотариуса мэтра Глена в Оре. И все свое время тратит на составление дарственных, купчих, закладных, заверение завещаний, и прочую бумажную работу. Но в те времена, профессия нотариуса была престижной и хорошо оплачиваемой, особенно для выходца из третьего сословия, но отнюдь не для дворянина, отдававшего предпочтение военной или духовной карьере.

Правда есть сведения, что мэтр Глен был связан с «Бретонской ассоциацией» маркиза де Ла Руэри, и соответственно с ней стал связан и юный Кадудаль.

В августе 1791 года, закроется морское отделение колледжа Сент-Ив.

30 сентября заканчивает свою работу Конституционная Ассамблея и 1 октября, начинает свою работу Законодательная Ассамблея. 20 апреля 1792 года, она объявляет войну Австрии, ну а война естественно требует средств и «пушечное мясо», кстати, пять дней спустя, 25 апреля, состоялось первое использование гильотины в Париже.

По все стране идет сбор «волонтеров», 11 июля выпущено воззвание «отечество в опасности», а 22 июля Ассамблея издала декрет о наборе 25 000 волонтеров в департаментах запада.

Бретань возмущена. 15 августа 1792 года в Сент-Уэн-Де-Туа, жители города собрались в церкви, откуда с амвона выступили члены директории дистрикта и командиры национальной гвардии кантона. Людей звали записываться волонтерами в национальную гвардию для защиты «завоеваний революции». Амвон был окружен жандармами. По толпе пошел ропот. Один из ораторов пригрозил тюрьмой и смертью бунтовщикам за срыв «призыва». И тут раздался звонкий голос Жана Шуана.

– Никаких волонтеров! Если нужно будет взять оружие за Короля, мы возьмем его за Него! Мы пойдем, я отвечаю за всех! Но если нужно будет идти защищать то, что вы называете свободой, то идите сражаться за неё сами! Что касается нас, то мы будет сражаться только за Короля, и не за кого кроме Короля!

Толпа повторяла.

– Да, только за Короля, никого кроме Короля!

Национальные гвардейцы, жандармы, члены магистрата, вынуждены были спасться бегством из церкви. Ведь против них собралась толпа из 1200 человек вооруженных палками и косами. В это же день Жан Коттеро призвал сражаться народ против врагов Бога и Короля!

– Через несколько дней вся Бретань возьмет в руки оружие, мы будем первыми! Настанет день, когда мы победим!

Жан Коттеро или Жан Шуан

Подобные процессы проходили и в других городах и селах Бретани, в департаменте Кот-дю-Нор, в Перрос-Гиреке, Сен-Ке, Трегье, Плубаланек, Ла-Рош-Дерьен, Плоэзаль и так далее. Собираются толпы крестьян, что с криками «Да здравствует Король!» выгоняют вербовщиков. Национальные гвардейцы избиваются и разоружаются.

В Ланьоне повстанцы заявили.

– Мы не дадим ни одного солдата Нации! Мы отлично знаем, что сейчас Король сидит в темнице, а не правит страной! Пусть граждане сами идут служить на границу, мы же не граждане, а верноподданные нашего Короля!

22 и 23 августа поднялись приходы возле Каре-Плугер, толпа в 2000 человек вступила в схватку с национальными гвардейцами, есть жертвы с обеих сторон. Напряжение в Бретани все нарастает, 10 сентября 7000 или 8000 крестьян идут на Понтриё, они вступают в противоборство с национальной гвардией, на этот раз победа остается за выучкой и дисциплиной и пушками. В тот же день в Ланьоне 4000 человек требуют разоружения национальной гвардии, освобождения заключенных роялистов и не присягнувших священников. И опять, пушечный огонь обращает крестьян в бегство. На следующий день патриотам приходит помощь из Генгана и Морле, вооруженный отряд окончательно разгоняет крестьян, множество человек убито и арестовано. Национальные гвардейцы давят бунт в Трегье. В Финистере, арестовывается посланник из Парижа, «за подстрекательство к жестокости», циркуляр Марата вызвал там взрыв возмущения.

Вот он.

– Братья и друзья,

Парижская коммуна спешит сообщить своим братьям во всех департаментах, что часть жестоких заговорщиков, заключенных в тюрьмах, предана смерти народом. Этот акт правосудия, казался народу необходимым, чтобы путем террора сдержать легионы изменников, укрывшихся в стенах города, в момент, когда народ готовился двинуться на врага. Нет сомнения, что вся нация, после длинного ряда измен, которые привели её на край пропасти, поспешить одобрить эту меру, столь необходимую для общественного спасения…

Администрация Комитета Общественного Спасения.

Подписано: Дюплен, Марат друг народа.

сентябрьские убийства в Париже 1792 год

Красивые фразы Жан Жака Руссо, Дидро, Даламбера и других «столпов просвещения» обернулись морем крови. Все надежды, все иллюзии, что возлагались на революцию, были разрушены.

22 сентября, официально объявлена республика, начинает работу национальный конвент, Король вместе с семьей заточен в Тампль

Тем временем Законодательная Ассамблея приняла 27 ноября 1792 года, еще более суровый декрет против не присягнувших священников. Они приговаривались к изгнанию, если же не присягнувший священник продолжал оставаться во Франции, он приговаривался к десятилетнему тюремному заключению! Приход же к власти Конвента лишь ужесточил меры против не присягнувших священников, они уже не только томились в тюрьмах, но и шли на смерть за свои убеждения!

Поэт и историк Ламартин пишет о той поре во Франции.

«Партия коммуны хотела с корнем вырвать все, что могло напомнить религию, и веру из сердца и из самой почвы Франции. Колокола, этот звучный язык христианских храмов, были перелиты в монету или в пушки. Раки, реликвии, предметы, посредством которых воздавались народом почести апостолам и святым католической веры, были лишены своих драгоценных украшений и выброшены. Депутат Руль разбил на площади в Реймсе склянку с миром, которая, как гласила древняя легенда, была принесена с неба, чтобы помазывать королей божественным елеем.