Валерий Анишкин - Быт и нравы царской России. Дворцовая жизнь русских царей и быт русского народа

Русская женщина

Знатная женщина ХVI века старалась не показываться на люди и не пряталась только от ближайших родственников или друзей.

Из украшений знатные женщины носили золотые серьги с изумрудами и яхонтами, жемчужные ожерелья. Одежда была длинная и широкая из тонкого красного сукна с длинными до земли рукавами, со множеством золотых пуговиц и с отложным собольим воротником до половины спины. Под верхней одеждой женщина носила другую, шелковую (летник), с обшитыми парчой до локтя рукавами. Под летником – застегнутая до пола ферезь 104 104 Ферезь или «ферязь» – старинная русская широкая одежда с длинными рукавами, без воротника. Могла быть как мужской, так и женской. . Сапожки шились из сафьяна и были желтые или голубые, расшитые жемчугом, на высоких каблуках. От обилия одежды и тяжести драгоценностей знатная москвичка могла с трудом держаться на ногах.

Одежда простых женщин была проще. Женщины из скромности носили две рубашки. Зимой носили одежду из белого или синего сукна, спускавшуюся ниже колена, а также овчинный полушубок. Это дополнялось крестом на шее и серьгами в виде колец из какого- либо метала в ушах.

Иноземцев русские женщины приводили в восхищение своими черными глазами, стройной талией, тонкой шеей и тонкими пальцами рук. Восхваляя красоту русских женщин, иностранцы отмечали, что «красоте соответствовали и достоинства ума» 105 105 И. Е. Забелин ссылается на некоего иностранного гостя Лизека. .

Петрей 106 106 Петрей де Эрлезунд, Петр – путешественник и писатель, шведский посол в России. Жил в Москве в 1608- 1614 гг. писал: «Что касается женщин, то они чрезвычайно красивы и белы лицом, очень стройны, имеют небольшие груди, большие черные глаза, нежные руки и тонкие пальцы, только безобразят себя часто тем, что не только лицо, но глаза, шею и руки красят разными красками, белою, красною, синею и темною: черные ресницы делают белыми, белые опять черными или темными, и проводят их так грубо и толсто, что всякому это заметно».

И старые и молодые белились и румянились. Не красить лиц для женщины считалось стыдом. Косметикой пользовались не только для лица и шеи, но и для глаз и зубов. Флетчер относит это к несовершенному природному цвету женской кожи, хотя историк К. Валишевский говорит, что иноземцы вряд ли могли хорошо рассмотреть наших женщин за стенами их теремов.

Другое толкование обычаю белиться и румяниться дает И.Я Забелин. Основным понятием и представлением о женской красоте в допетровской Руси женская красота в народном понимании представлялась в виде цветущего здоровья. В старину не уважали бледный цвет лица, считая это признаком слабого здоровья, а иногда болезненные признаки относились к нехорошему поведению или к разврату. А поэтому допетровские красавицы прилагали все усилия, чтобы казаться красными девицами.

Жены мелких дворян, купцов и крестьян в большие праздники толпились на улицах, качались на качелях и собирались на каком-нибудь лугу для танцев.

Брак и семья

В брак на Руси в ХVI веке вступали рано. Нормальным возрастом считалось 12 лет для девушки и 14 для юноши. До венца супруги не должны были видеться. Невеста помещалась за пологом 107 107 Полог – занавеска, закрывающая что- либо, например, «полог кровати». горницы, полог раздвигался. Бывали случаи, когда невесту подменивали, и тогда жених имел право жаловаться в суд, требовать расторжения брака, но чаще муж в подобных случаях доводил жену до того, что она вынуждена была постригаться в монахини. В исключительных случаях, когда сватовство было желанным для невесты, жениху разрешалось вести смотрины самому, но если после этого он отказывался жениться, то должен был платить большую сумму за оскорбление невесты.

Свадьба сопровождалась сложными обрядами. Накануне жених устраивал пир и посылал невесте, которую не видел, подарки: кольца, белье, лакомства и символическую плетку. Сваха готовила брачную постель и веткой рябины отводила порчу в доме. Спальня новобрачных находилась повыше над землей, чтобы не напоминала о могиле. Постель устраивали на лавках, на них клали снопы из ржи, сверху клали ковры, а на них помещали перины. В углах горницы ставили оловянные сосуды с медом. В ногах кровати ставились кадки с пшеницей, рожью, ячменем и овсом. Жених отправлялся за невестой с большим кортежем. За ним несли белый калач и свечи, а также осыпало, блюдо с хмелем, – знак богатства и веселья. Несли также куньи меха, шитые золотом платки и деньги для раздачи присутствующим. Подобный обряд совершался и в доме невесты. Затем оба шествия направлялись к дому молодых.

По дороге в церковь, пели, плясали, а скоморохи вопреки гневу священнослужителя потешали процессию. Новобрачной полагалось много плакать, для чего подруги пели жалобные песни.

Молодые во время пира не прикасались к еде, а знаком идти в опочивальню служил лебедь, которого подавали гостям, а молодым жареную курицу. Молодых провожали в их светлицу с церемониями, а сами возвращались к столу. Сваха помогала молодым раздеться. В знак подчинения жена должна была снять мужу сапоги. Через час одна из подружек шла спрашивать через дверь, здоровы ли они. Если муж отвечал, что он здоров, это значило, что все хорошо, и гости шли кормить молодых. На другой день посещали бани, а после этого молодая вручала своей свекрови доказательство невинности – брачную рубашку, которая потом свято хранилась. И если молодая оказывалась «порченой», родня невесты подвергалась несмываемому позору.

Невеста должна была хранить молчание во время всех свадебных торжеств, что служило признаком хорошего воспитания. Зато ее подруги пользовались полной свободой, и даже самые невинные доходили при этом до крайней распущенности.

Неудачные браки порождали преступления. Жену, виновную в отравлении мужа, закапывали в землю, оставляя голову наруже, чтобы продлить ее муки. Тех, кому удавалось избежать такого наказания, насильно постригали в монахини, заковывали в цепи и помещали в изолированные кельи. Хозяевам уважаемых домов не запрещалось иметь любовниц, и он часто брал их в услужение, иногда силой. Женщины часто пользовались посредницами, которых можно было встретить везде, где оказывались простолюдинки, т.е. у рек, прудов, где стирали белье, а также на рынках, у колодцев и т. д. Посредницы проникали и в уважаемые дома, усыпив бдительность хозяина.

Семейный закон давал отцу безграничную власть, отца нужно было почитать, как Бога, но этот закон держался только на страхе. Часто жизнь в семье уподоблялась настоящему аду. Зато смерть окружали ореолом высокой нравственности. К смерти готовились задолго, обдумывали завещание, прощали долги, раздавалась милостыня.