Виктория Балашова - Мятежный лорд

– Эдвард? – встрепенулся Джордж, слегка одурманенный количеством выдаваемой Джоном информации.

– Я вам не сказал? Эдвард был нанят мной в Англии сопровождать нас по континенту, который он отлично знает. И вот – остановка. «Где мы и почему остановились?» – спросил я его. «Ватерлоо!» – воскликнул наш проводник. Я вышел из экипажа и пошел один через знаменитую деревню. Ко мне подбегали мальчишки и предлагали показать поле битвы. Я отказался. Чуть дальше меня встретил наш экипаж. Эдвард в самом деле знал тут каждую позицию – немцев, англичан, французов.

– Как это выглядело, мой друг? – Джордж не скрывал своего интереса. – Наполеон – великая фигура. Вы представляли его себе на этом поле?

– Меня поразили размеры места сражения. Поле довольно-таки небольшое. Бонапарт и Веллингтон находились друг от друга на расстоянии выстрела мушкета, если Эдвард не соврал. Я пожалел, что так мало прочел про Ватерлоо. Оставалось лишь положиться на слова нашего провожатого. Я забыл о собственном горе – вы помните, мой брат погиб в этой страшной битве. Но личное быстро забывается, когда представляешь себе весь размах исторического события, – Джон замолчал, а Байрону показалось, что он ясно видит выступление Хобхауса перед парламентом. – В Намюре мы с Исааком осмотрели защитные сооружения и полюбовались прекрасным видом. Те места называют Голландской Швейцарией.

– Вы думали о Наполеоне? – неожиданно Джордж прервал рассказ Хобхауса. – Великая фигура – и такой крах!

– Безусловно. Любая тирания, любая попытка установить безусловную, не имеющую границ власть обречены. Так вот, далее наш путь лежал в Экс-ла-Шапель [11] Экс-ла-Шапель – французское название города Ахена, расположенного в то время на территории Пруссии, недалеко от границы с Нидерландами. . Дорога не изменилась, мой друг, с прошлой нашей поездки по этим местам – Англия, родная Англия вокруг!

Поняв, что на философские беседы о Наполеоне Джона сейчас не вытянешь, Байрон уселся поудобнее, приготовившись много пить и слушать вполуха. «Представляло, какая у них там скукота в парламенте, – подумалось ему, – а ведь когда-то я мечтал о подобной карьере. Господь уберег!»

Далее Хобхаус, не отступая ни на шаг от маршрута поездки, продолжил перечисление мест, которые они посетили с братом и сестрами. В Экс-ла-Шапели главными достопримечательностями стали собор, могила Карла Великого и мраморный трон, на котором короновали тридцать шесть императоров. Джордж помнил замечательную историю города, и часть речи Джона послушал чуть внимательнее. Но, когда тот перешел к жалобам на здоровье, которое никак не желало улучшаться в поездке, снова начал думать о своем…

– …почти не сплю, и память стала совсем плохая, – донеслось до его ушей. – Рассеянный стал. Ночью не сплю или сплю крайне плохо.

– Что говорят врачи?

– У них одно лечение: кровь пустить, пиявки, слабительное. Сами знаете, дорогой Джордж. Помните вашего доктора, Полидори? Его страсть к кровопусканию, должно быть, подтолкнула больную фантазию несчастного. «Вампир» имеет грандиозный успех. Доктор умер, приняв яд. Интересная история, не находите? – Хобхаус не любил Полидори и, несмотря на плохую память, о враче Байрона помнил в подробностях.

– Он умер, Джон, оставьте его в покое. Что до вампиров, то я верю в их существование, равно как и в существование других потусторонних сил. Эх, нет здесь Трелони! Он бы сейчас рассказал историю из своих морских приключений, уверяю вас. Вот уж кто, если бы взялся за перо, превзошел бы Полидори во стократ! – Джордж усмехнулся. – Вам ночью никто не видится? Может, вам не дают спать привидения вашего имения?

– Ой, не шутите, мой друг! Когда у вас пропадет сон, вам будет не до смеха. Короче говоря, – Хобхаус покряхтел, – позвольте, мой друг, я сниму сюртук. Как жарко в Италии! Как вы переносите эту жару? Да… Поехали в Кельн. Цены за лошадей ниже, чем в Нидерландах, но грязно. Посмотрел дом, где жил Рубенс.

Путешествие продолжилось в Бонне, где было «сравнительно чисто и спокойно» и где компания полюбовалась на прекрасные виды. В Бингене они имели сложности с переменой лошадей, отчего слегка задержались. Потом на пути был Майнц, в котором Джон насчитал четыре тысячи прусских солдат и четыре тысячи австрийских. «Вычитал где-то», – лениво подумалось Байрону. Далее они последовали в Мангейм. Продвигаясь вверх по Рейну, Джон метко заметил, что женщины становятся все привлекательнее, и, в отличие от прусских территорий, в тех местах практически отсутствовали попрошайки.

– Приехали в Гейдельберг. Руины в прекрасном состоянии, дорогой Джордж. Такой красоты я нигде не видел: лучшие руины из всех, поверьте! Затем по якобы самой романтичной дороге Германии поехали в Штутгарт. Шляпы перед нами по дороге снимали куда чаще, чем до того, но милостыню просят люди вполне приличного вида, и им не стыдно! – Хобхаус погрозил пальцем невидимым попрошайкам. – О, мы видели в Штутгарте великого князя Михаила, брата русского царя! Нам показали царские конюшни – великолепные кони! Католиков в городе нет. День походил на любой такой же в Англии: все закрыто, магазины, ярмарки не работают.

В Тюбингене Хобхаус отметил совершенно расхлябанный вид студентов, «что в принципе характерно для немецких школяров», и вкусные сладости, «которые в принципе вкусны в Германии». В тот момент, когда Джон начал рассуждать о возвышенной местности, где на лугах паслись коровы с колокольчиками на шее и козы, а девушки-крестьянки оказались воспитанными и приятными внешне, в гостиную вошла Тереза. Она улыбалась гостю, но Джордж видел, что она злится. Хоть и редко, но графиня вполне могла закатить грандиозный скандал, если считала нужным. Джордж хорошо помнил, как она запретила ему ставить в Венеции спектакль с прелестной актрисой в главной роли…

– Присядь, дорогая, – миролюбиво предложил Байрон. – Джон рассказывает о своей поездке, – «уж третий час», пронеслось в голове. – Он перейдет на итальянский или французский. Крайне интересно, – Джордж надеялся, в его голосе не слышны ехидные нотки.

Тереза благосклонно приняла предложение, и Хобхаус любезно заговорил по-французски, побоявшись, что его итальянский недостаточно точно отразит мысли, которые он хотел облачить в слова.

– Мы ехали по гористой местности. Стояла настоящая жара, спасал только ветер. Нам почти не встречались деревни и люди. Однако виды – весьма примечательные. Особенно Альпы. Впечатляющее зрелище, мой друг! – Джон повернулся к Терезе. – Извините, графиня!

Тереза улыбнулась, даруя свое прощение за то, что Джон, как и ранее, за столом обращался только к Байрону.

– …Цюрих полон солдат, и все время слышна барабанная дробь. Катались на лодке по озеру. Знаете, так мечталось повторить путешествие шестилетней давности, проехать по тем же местам, увидеть, как они изменились или, напротив, остались прежними! – Джон смешно всплеснул руками. – Да, дорогой Джордж, ваши книги я видел в книжной лавке Цюриха, и книги Мура, и Вальтера Скотта. Продавец сказал, что раскупают их хорошо, – Хобхаус, видимо, ждал какой-то реакции от Джорджа, но Байрон сидел, скрестив руки на груди с совершенно безмятежным выражением лица.