Александр Ахматов - Хроника времени Гая Мария, или Беглянка из Рима. Исторический роман

– Никто не заходил вчера вечером? – спросил Минуций.

– Ах, да, – спохватился слуга, – совсем забыл… От Гнея Волкация был посыльный. Волкаций приглашает тебя завтра отобедать у него.

– Посыльный не сказал, кто там будет из гостей?

– Шесть человек. Я записал их имена.

Пангей сунул руку за пазуху и вытащил оттуда тонкую навощенную табличку 141.

– Во-первых, – начал он, – Вибий Либон из товарищества торговцев, потом Габиний Сильван, судовладелец, Публий Клодий, откупщик…

– А, милейший Клодий соизволил-таки вернуться к своим пенатам 142! – с удовлетворением отметил Минуций. – В прошлом году я проиграл мошеннику десять тысяч сестерциев 143. Теперь есть возможность расквитаться с ним…

– Лициний Дентикул и Корнелий Приск – этих ты тоже знаешь, – продолжал Пангей. – А вот Марк Тициний, центурион, для тебя человек новый…

– В самом деле! Кто таков? Впервые слышу.

– Раб Волкация кое-что рассказал мне о нем. В Риме он живет инквилином 144, а в Сабинской земле у него есть небольшое именьице. Еще я узнал о его брате, заочно осужденном…

– А что он такого натворил? – с интересом спросил Минуций.

– Помнишь, что произошло под Сутулом 145в Нумидии?

– Ну как же! Я тогда был во Фракии. Отец прислал мне письмо, в котором подробно описал, как наши легионы позорно сдались Югурте.

– Так вот, брат этого Марка Тициния, тоже центурион, был подкуплен Югуртой и поздней ночью впустил нумидийцев в римский лагерь. Тогда-то Авла Постумия 146и его воинов охватила паника, и они на следующий день сдались Югурте на унизительных условиях, пообещав нумидийскому царю очистить Африку. А предатель-центурион, брат Марка Тициния, до сих пор скрывается где-то. После поражения Югурты он бежал к Бокху, но, узнав, что мавретанский царь перешел на сторону римлян, исчез бесследно.

– Занятная история… Есть еще что-нибудь?

– Кажется, я нашел покупателя для нашего столового серебра, – сказал Пангей.

– Вот это кстати… И кто же он?

– Спурий Торий с Эсквилина.

– А, знаю… Бывший народный трибун?

– Он самый. Обещал зайти на днях… если ты, конечно, не передумал.

– Нет. Мне срочно нужны деньги. Этот скряга, оружейник Стертиний, требует большой задаток, прежде чем отдать мне партию вооружения в кредит.

Пангей взглянул на господина с удивлением.

– Я думал, ты оставил мысль об открытии школы гладиаторов…

– Не о гладиаторах речь, – сказал Минуций. – Я, видишь ли, решил приобрести настоящее оружие, для начала пятьсот комплектов тяжелого вооружения. Думаю перепродать его с выгодой, как только кимвры появятся по нашу сторону Альп. А что? Я рассудил, что при первых слухах об их вторжении спрос на оружие возрастет и оно подскочит в цене…

Разговор их прервала показавшаяся в дверях Неэра.

– Пришел Марк Лабиен, – доложила она.

– А, скажи ему, что я сейчас выйду, – заторопился Минуций и быстро спустил ноги с кровати. – Подай далматик 147, Пангей! А ты, Неэра, распорядись, чтобы поставили кресла у камина и принесли вина…

В атрии 148, ожидая появления хозяина дома, прохаживался взад и вперед молодой человек лет двадцати восьми-тридцати. Он был среднего роста, широкоплечий, с открытым мужественным лицом, одетый в новую, превосходно выбеленную тогу.

Так как последние несколько дней стояла хорошая погода, тяжелая завеса из воловьей кожи, предохранявшая атрий со стороны перистиля от холодного ветра и дождя, была убрана. Солнечный свет проникал в атрий не только из огражденного колоннадой внутреннего дворика, но и через четырехугольный проем в потолке, называемый комплувием. Вo время дождя вода стекала по крыше из комплувия в находившийся прямо под ним небольшой бассейн, или имплувий, который был отделан мраморными плитками, а дно бассейна покрывала мозаика с изображением морских рыб и медуз. От перистиля атрий отделен был невысокой оградкой, за которой среди кустов роз виднелись стройные тела мраморных нимф.

– Рад видеть тебя, мой славный Лабиен, – сказал Минуций, входя в атрий.

Друзья обнялись. Минуций и Лабиен, как уже отмечалось, были друзьями с детства. Во время фракийского похода они жили в одной палатке и еще больше привязались друг к другу. Минуций уважал его за храбрость, прямоту и честность. Марк Лабиен целиком посвятил себя службе в армии. Он и Серторий считали, что пока родине грозит опасность, нет профессии более нужной и почетной, чем профессия солдата.

Род Аттиев не был знатным. Судьба Гая Мария, безвестного гражданина из арпинской деревушки, достигшего высших магистратур и покрывшего себя неувядаемой военной славой, глубоко волновала Марка. Он и его друг Серторий мечтали выдвинуться, подобно Марию, благодаря своей доблести и отваге.

Лабиен и Минуция постоянно убеждал поступить на службу, предрекая ему блестящее будущее.

– Удивляюсь твоей бездеятельности, – говорил ему как-то Лабиен. – Иметь такую родословную, как у тебя, и растрачивать время на пустые забавы! А ведь тебе как всякому нобилю 149с самой колыбели обеспечены государственные должности.

Но Минуций и слышать об этом не хотел. Он говорил другу, что по горло сыт всеми тяготами военной службы, которой ему пришлось отдать лучшие свои годы.

– Ну, как ты себя чувствуешь после вчерашнего? – с улыбкой спрашивал Лабиен, когда они оба подошли к весело пылавшему камину, подле которого рядом с жертвенником ларов 150рабы поставили небольшой стол и два плетеных кресла.

– Смейся, смейся надо мной, – сокрушенно вздыхая, отвечал Минуций. – По правде сказать, мне так совестно перед твоими родителями, – продолжал он, усаживаясь в кресло и протягивая ноги, обутые в домашние сандалии, поближе к решетке камина. – А что скажет Серторий, твой друг-сослуживец? У меня и без того репутация отъявленного вертопраха…

– Да полно тебе! – махнул рукой Лабиен. – Стоит ли говорить о пустяках!

Минуций поднес ладонь ко лбу, стараясь что-то вспомнить.

– Кажется, я о чем-то очень горячо спорил с Серторием? – сказал он после небольшой паузы.

– Вы говорили о предстоящей войне с кимврами, – отвечал Лабиен, поудобнее устраиваясь в своем кресле. – Ты настаивал, что неплохо было бы привлечь в армию вольноотпущенников и даже рабов, как это делалось в Ганнибалову войну 151. Ну, а Серторий был категорически против того, чтобы приравнивать свободных граждан к либертинам 152и тем более к подлым рабам. Достаточно того, говорил он, что пролетарии 153получили доступ к службе в легионах…

– Я ожидал, что ты зайдешь ко мне вместе с ним, – сказал Минуций.

– У Сертория сегодня важная встреча с Клавдием Марцеллом, которого Марий уже назначил своим легатом…

– Консульский легат договаривается о встрече с простым центурионом, да еще в праздничный день? – удивился Минуций.