Александр Щербаков-Ижевский - Горлышко из кувшина. Серия «Бессмертный полк»

Кому удалось выбраться, скатывались в окопы первой линии.

Кто-то из бойцов от пережитого ложился навзничь.

Кого-то трясло.

Некоторые, чтобы не доглядели слабость, рыдали в предплечье.

Безбожные красноармейцы со звездами, не стесняясь, крестились в углу траншеи.

Не за грех считалось встать на коленки и освятить себя православным знамением.

Особо чувственные от страха блевали в уголке окопа.

В глазах многих наблюдалась пустота от увиденного и пережитого.

А дрожь в руках, прострация и заикание обыденное дело.

Страшное дело смотреть на это. Смерть прошлась им по касательной и пока пощадила. В живых остались вернувшиеся бойцы. Пока были живы.

Атаки пехоты, в который раз за день, были безуспешными и не приводили к выполнению задачи: занятию первого рубежа обороны противника. Раз за разом они откатывалась на исходную позицию.

Закрепиться на высоте не получалось. Силы таяли. К концу дня и вовсе обессилели. Выдохлись, проще говоря. В боевых порядках насчитывалось не более четверти личного состава. Множественные потери обескровили батальоны.

А вначале казалось, куда проще преодолеть какие-то три сотни метров.

Между взрывами, видны разбросанные по земле тела. Убитых во время самого боя никто не подбирал. Их очень и очень много. Тысячи. Раненые стонали и кричали благим матом.

Понятное дело, засветло добраться до них не было никакой возможности. Страшно и невозможно было представить себя на их месте. Поле же простреливалось насквозь и поэтому, шансов на получение помощи у них попросту не было.

Те, кто мог грести пятерней, старались выбраться из-под обстрела самостоятельно. Пока были силы. Другие так и умирали массово на поле брани от кровопотери. Беспомощные и брошенные всеми люди. Вытащить их никто и не пытался. Своя рубашка ближе к телу.

Санитаров по пальцам можно было пересчитать. Да и кто их возьмет на поле битвы. Для них это верная гибель. Иначе некому будет помочь по окончании противостояния.

Вернувшиеся люди собирали силы. Отдыхали рассредоточившись. Перезаряжали оружие. Ну, а теперь всё, готовы?

– А сейчас в бой, ребята! Живы будем до самой смерти! – пехота снова и снова выдвигалась на высоту.

Грохотание сражения переходило в ужасный сплошной рокот. Аж, перепонки не выдерживали. У некоторых из ушей сочилась кровь.

При близкой схватке с противником каждая ложбинка или бугорок были пристреляны вражескими минометчиками. В таких случаях наша боевая задача усложнялась. Опытные бойцы это знали и передвигались от укрытия к укрытию короткими перебежками. А где-то и на четвереньках. Настоящие медляки и тюлени перемещались хотя бы на локтях, по-лягушачьи. Но все стремились как можно скорее поскорее попасть в убежище.

Изо всех сил пласталась родимая пехотушка по локоть в рыхлом, податливом черноземе. Полметра, метр, еще полтора метра и носом в холодную жидкую грязь. Вместе со снегом она набиралась за воротник, за обшлаги гимнастёрок, в ноздри, в уши. Люди от надсады задыхались, хрипели вылупив глаза.

Всем было и так понятно, что жить захотели бы, даже в слякоти дышать смогли бы. Идеальный случай, когда можно было забраться в воронку от снаряда, что на пути оказывалась по великому счастью.

Многие бойцы не имели возможности отстреливаться. Патроны выдавались поштучно. Если боец хотел продолжить бой, надо было разоружить убитого товарища.

Кстати, я заметил, что наступающим необходимо было держаться ближе к немецким позициям. Те площади не обстреливались. Немцы из-за своей пунктуальности, чтобы не зацепить своих, всё больше стреляли в сторону нашей территории.

Заваруха была ужасной! Сил не было, как хотелось выжить в кровавой мясорубке.

Наша минометная батарея активно поддерживала стрелковую атаку. После трех десятков залпов сворачивалась и как можно скорее меняла дислокацию. Минометы быстро разбирались и на двуколках стремительно убывали на запасную позицию.

Немцы своей артиллерией безуспешно накрывали уже опустевший рубеж. У минометчиков, пока, все шло по намеченному плану боя.

В горячке жестокой лупцовки мы не сразу поняли, что противник приспособился к перемещениям минометных расчетов и к складкам местности. Короче говоря, пристрелялся.

Проблемы возникли вдруг и сразу. Посыльные уже не успевали соединять разорванные взрывами провода связи. Обрывы были настолько часты, что справиться нет возможности. Чтобы срочно восстановить сообщение, приходилось использовать экстренные варианты.

Для трех взводов из шести ротных минометов калибром 82 мм команды обычно передавались через четырёх посыльных. Но почему-то из четверых на НП появился только один.

До сих пор не было связи с командным пунктом (КП) штаба батальона. Вся надежда возлагалась на опыт и сноровку пяти лейтенантов, взводных командиров. На подмоге у них были и младшие командиры. Семь человек старшин и сержантов.

В моей минометной роте числилось 52 человека личного состава. И все были на передовых позициях. В укрытии находились лишь упряжные лошади с шестью минометными двуколками. Они были скрыты в овраге неподалеку.

Вдруг оттуда на животе с трудом приполз батяня повозочный (ездовой). Сибиряк с прокуренными усами сообщил, что из шести батарейных лошадей две были убиты осколками залетевшего шального снаряда. Был ранен и ездовой.

Не раздумывая, надо было послать старика для восстановления связи с третьей батареей. В том бою ей было жарче всего. Там фашист виделся в прямую наводку.

Если замаскированный склад с минами бывал, обнаружен, это становилось главной незадачей. Подходы насквозь простреливали вражеские пулеметы. Мины разрывались сплошь и рядом. Для врага это была первоочередная цель. Для нас же это была большая проблема.

Невозможно было весь склад эвакуировать в одночасье. Приходилось ждать, чтобы улучить момент.

Когда немцы шквал огня переносили на переднюю линию атакующей пехоты, это было то, что мы ждали. В заварушке боя надо было скоренько, как можно быстрее оттащить свои минометы и часть боеприпасов в безопасность.

Место было определено и подготовлено заранее. Это было не проблемой.

И когда этот маневр удавался, необходимо было сходу, приступить к огневой поддержке пехоты. Как можно быстрее. Нельзя было медлить ни секунды.

На кону стояли человеческие жизни.

До 200 мин и более изрыгал ствол миномета за один бой.

Рота отправляла к противнику до 1500 шестипёрок.

Весь артполк дивизии до 20 000 мин калибра 82 мм и 120 мм, не считая взводных 50-мм минометов. Те били всего до 800 метров. Они находились прямо в стрелковых линиях, на рубеже атаки. Бывало, что их обстреливали снайперы. А немецкие пушкари лупили по ним без колебаний. Прямой наводкой. Фрицы приноровились как можно скорее подавлять наши взводные батареи, чтобы не было поддержки пехоте.