Игорь Кабаретье - Кот с Монмартра. История давно минувших дней

– На котором на несколько градусов ниже нуля… и ледяной ветер, обжигающий ваше лицо… Я фиксирую твоё внимание на этом факте-он сидел там, потому что хотел убедиться, что его сообщница выполнит задуманную им операцию.

– А вот и нет. Мужчина вышел на остановке вначале Рю де-ла-Тур д'Оверни, а женщина чуть дальше… на углу Рю де Лаваль.

– То есть три минуты спустя. Им не составило никакого труда вскоре воссоединиться. Я уверен, что спускаясь вниз с империала мужчина на мгновение приостановился на шаг, специально для того, чтобы женщина в салоне заметила, что он уходит.

– Нет, но я заметил…

– Что?

– Это, прежде чем покинуть омнибус, мужчина так сильно стукнул пяткой три или четыре раза по крыше, что все, кто был внутри, это услышали.

– Ей-богу! Это был сигнал.

– Я признаюсь, что эта мысль и мне пришла в голову.

– Ах! Вот видишь, и ты это заподозрил! Только тебе не хватило смелости развить свои сомнения и оформить их в здравую мысль.

– За то ты, как только оседлаешь какую-нибудь идею, тут же частенько заходишь слишком далеко. Я допускаю… если тебе так нравится эта идея… что эти люди были знакомы… но отнюдь не для того, чтобы убивать несчастную девушку, которую они не знали.

– А ты откуда это знаешь?

– Я уверен в том, что по крайней мере дама не знала персон, рядом с которыми она в результате оказалась в салоне омнибуса, потому что она не оказала им чести бросить даже взгляд в их сторону. И я должен тебе заметить, что готов был поверить во время поездки, что мужчина с крыши надеется, что по прибытии он получит награду от дамы за его доброту, позволив ему сопровождать её. Ведь поднимаясь в салон, она позволила ему пожать свою руку.

– Всё лучше и лучше. Все теплее и теплее. У меня больше нет и тени сомнения в произошедшем. Это рукопожатие означало и заменяло два коротких слова «убей её.»

– Вы с ума сошли! Я говорю вам, что не было какого-либо, даже малейшего инцидента во время поездки.

– И, наконец… скажи мне… девушка, которая умерла, ведь она была, несомненно, была жива в тот момент, когда вошла в омнибус, не так ли?

– О! Очень даже жива. У нее тоже была вуаль на лице, но её глаза сверкали сквозь эту вуаль, как два черных бриллианта.

– Отлично! И по прибытии они уже потухли… Когда ты обратил внимание на то, что она уже прошла путь от жизни к смерти?

– Это я заметил именно тогда, когда мы прибыли на станцию на площади Пигаль. Она склонила голову на мгновение на моем плече, и я представил себе, что она спала. Я хотел, чтобы она проснулась, но…

– Как… на плече! Каким образом… Ведь для этого ты должен был сидеть рядом с ней? А я думал, что ты был с ней виз-а-ви.

– Завуалированная дама, которая была её соседкой слева, поддерживала голову девушки, начиная с моста Пон-Неф, считая, что она спала. Когда дама сошла на Рю де Лаваль, она попросила меня заменить её. Мне было отнюдь не тяжело послужить подушкой для молодой и красивой девушки. Справа от нее место было свободно. Я сел на него, и дама передала мне ношу, которая показалась мне сладостной.

– А ты не считаешь удивительным, что все эти манипуляции не прервали её сон? Поль, мой мальчик, ты снова видишь картинку только в прекрасном свете, но твоя наивность заходит слишком далеко… переходит все границы допустимого для умного человека.

– Я согласен, и всё же…

– Даме под вуалью было прекрасно известно, что она поручает твоим заботам труп, и это было ей необходимо лишь для того, чтобы он не упал раньше времени с кресла. Она поняла по твоему похотливому выражению лица, что ты ничего не заметишь, полностью поглощённый в свои мечты о прекрасном теле девушки. Наверняка, ты уже представлял, как она будет позировать тебе. Это был сильный ход со стороны дамы-убийцы, и он мог иметь плохие последствия для тебя, сыграть тебе плохую службу. Ведь тебя могли арестовать. Как тебе удалось выпутаться из этой истории по прибытии омнибуса на конечную станцию?

– Как… у тебя хватает смелости утверждать, что меня могли обвинить в убийстве моей соседки?

– Эй! Эй! Мы видели и более чрезвычайные последствия таких необдуманных поступков, как твой.

– А… ничего страшного! Я просто пообщался со стражами порядка, которые констатировали смерть бедняжки. Но на теле не было никаких повреждений, даже следов инъекций.

– Посмотрим, что было дальше! Итак… прибыли люди с полицейского участка, с носилками, чтобы унести тело.

– Да… и они спросили меня лишь о том, как меня зовут… вот и все.

– Они, наверное, попросили тебя сообщить адрес места жительства, и ты его им сказал…!

– Без сомнения. Почему я должен был его скрывать? Кроме того, я не мог поступить иначе ради истины.

– Ну что ж, в твоих словах есть резон. Конечно, если бы ты отказался представиться, это показалось бы подозрительным. И ты из свидетеля прямиком превратился бы в подозреваемого.

– Подозреваемого… в чём? Я говорю тебе, что девочка умерла от разрыва аневризмы. У всех, кто её видел, нет никаких сомнений в этом отношении. Полицейские, сотрудник станции, кондуктор… все в один голос это утверждали.

– Все эти люди чрезвычайно компетентны в вопросах установления причины смерти! Так что не будь таким глупым. Ты не хуже меня знаешь, что врач осмотрит тело… и только он может решать, отчего и как она умерла. И все, что он решит, очевидно, тебе скажет комиссар полиции.

– Ладно, я пойду к себе… и главное, о чем я сейчас позабочусь, так это, чтобы ты не увязался за мной, потому что от твоих фантазией и рассуждений могут закипеть мозги даже у самого рассудительного и хладнокровного человека. Ах! Из тебя получился бы самый страшный следователь или жестокий судья в мире! Ты видишь преступления повсюду.

– Я их вижу только там, где они есть, мой дорогой. Ты присутствовал только что на мастерски с режиссированном и прекрасно осуществлённом убийстве. Но мне придётся просить тебя понести некоторые расходы, если ты хочешь узнать правду. Ты должен будешь мне в течении трёх месяцев покупать все парижские газеты.

– Ты с ума сошёл. Газеты завтра напишут о девушке, которая внезапно умерла в омнибусе, и на следующий день все уже забудут об этом несчастном случае.

– Если публику это не будет заботить, тогда я озабочусь этим делом.

– Ты хочешь заняться полицейскими делами для собственного удовольствия! Наверное, тебе именно этого не хватало в твоей жизни. А с меня достаточно переживаний.

Мне действительно нужно чем-то занять мой досуг. У меня полно свободного времени.

А твоя картина, несчастный… твоя картина, которая должна быть готова к выставке… ведь ты её едва начал!

– Совершенно не о чем беспокоиться. Я её напишу к весеннему вернисажу. Зимой же я никогда не работаю. Это противоречит моему биологическому циклу. Так что в моем распоряжении целых два месяца, и за этот внушительный период времени я найду женщину, которая нанесла роковой удар твоей несостоявшейся модели.