Светлана Гололобова - Урод рода человеческого

– Слушаюсь. – Молодая служанка присела в поклоне и быстро вылетела из кухни.

Дарья подошла к печке и критично осмотрела ее. Затем она направилась к разделочному столу и провела по нему пальцем. На пальце осталась грязь. Она потерла пальцы и повернулась к кухарке – тучной женщине неопределенного возраста, грозно спросила:

– Что это?

Кухарка, от зловещего тона, звучащего в речи барыни, потеряла дар речи и подбежала к столу. Женщина растерялась, отчего ее глаза стали походить на два чайных блюдца.

– Ты что ж не видишь? – Барыня протянула палец к лицу кухарки. – Это грязь. Почему она здесь, на столе? Какой же пищей вы кормите своих господ? Грязной?

– Барыня, помилуйте, грязь эта от морквы, которую помощница моя чистила для супа. Г-г-г-грязь снести не успела. – Кухарка, стала заикаться. – Ввода горячая в чане закончилась, и мы ожидаем, пока вода нагреется, чтобы помыть стол и посуду. Холодной водой эта грязь плохо отмывается и размазывается.

– Врешь. – Дарья зло посмотрела на перепуганную женщину. – Эта грязь не свежая и ей, возможно несколько дней.

– Ей Богу, барыня, – помощница кухарки – девочка лет двенадцати задрожала и упала на колени перед Дарьей, – она говорит истину. Это я во всем повинна. Я не хотела размазывать грязь по столу холодной водой и поставила воду на печь погреться. Я сию минуту все уберу.

– Конечно же, ты ее уберешь, но за эту грязь ты и твоя помощница будете наказаны. – Строго промолвила барыня. – Я велю вас выпороть.

– Помилосердствуйте барыня, – запричитала кухарка, – меня проучите, а девочку пожалейте. Она еще дитя. Она исправиться. Христом Богом молю, барыня. – Завыла кухарка и тоже бросилась на колени к ногам Дарьи.

Сердце Дарьи от душераздирающего вопля женщины сжалось, но она решила твердо идти до конца. Чтобы стать величественной – отступать нельзя.

– Нет. Вы обе будете наказаны. – Голос ее звучал твердо. – Чтобы впредь прислуге неповадно было кормить господ дрянной пищей.

– Что здесь происходит? – послышался повелительный голос экономки Елизаветы. Дарья перевела взгляд с кухарки на нее. Елизавета стояла в дверях кухни и сурово смотрела на нее.

– Об этом я должна спросить у тебя Елизавета? Так, кажется, тебя зовут?

Елизавета непонимающе посмотрела на молодую повелительницу.

– В обязанность экономки входит слежка за порядком в доме. Я увидела на кухне грязь. Почему ты не подобающим образом следишь за слугами? – В голосе Дарьи звучали стальные ноты.

Экономка вздрогнула, и на смену суровости пришло недоумение.

– Я… я не знаю, как такое случилось?

– Так вот.… Хочу всем вам сказать, что я не допущу грязи в своем жилище. Отныне я буду проверять повсюду каждую мелочь. И если увижу, хоть что-то, что мне не понравиться, то, – она нарочито сделала паузу, – не сносить всем головы.

Дарья отвернула голову и посмотрела на кухарку:

– Завтра я намереваюсь увидеть чистоту на кухне.

Кухарка кивнула и вытерла слезы, а Дарья направила взор на Елизавету.

– Пойдем в кабинет моего мужа, и там я буду с тобой говорить.

Она направилась в кабинет. Следом за ней пошла Елизавета. Войдя в кабинет, Дарья осмотрелась. Кабинет являл собой квадратную комнату с деревянным резным столом, находящимся в самом центре. Напротив двери был камин. По обеим сторонам от двери стояли высокие, доходящие до самого потолка стеллажи с книгами в кожаных переплетах. Напротив стола примостилось несколько стульев. Сбоку от стола стоял удобный, без лишней помпезности диван и два кресла. Все в кабинете соответствовало своему строгому предназначению.

Дарья внутренне смутилась своей прыти, когда приказала экономки проследовать в кабинет, но не показала вида. Она, не спеша, собираясь с мыслями о предстоящем разговоре, подошла к столу, погладила отполированную до блеска столешницу и глубоко вздохнув, произнесла:

– Присаживайся, Елизавета, разговор будет долгим.

Экономка подчинилась и сконфужено присела на край одного из стульев. Дарья также села на стул, но на место хозяина дома, в центре стола. Она взяла перо, повертела его в руках и серьезным тоном продолжила:

– Барин твой, Глеб Алексеевич уехал на длительное время. Теперь всеми делами в доме, буду заведовать я. Так он мне велел. Я здесь хозяйка, – она сделала упор на слово хозяйка, – и мне ты должна подчиняться беспрекословно. И только я стану решать, кого наказать, а кого миловать. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Экономка сглотнула и махнула головой.

– Прекрасно. Мне нравятся, когда слуги понимают меня с полуслова. Так вот, с этого самого момента я должна знать обо всем, что происходит в моем доме. Ты будешь мне докладывать не только о делах хозяйственных, но и о слугах и их кознях.

– В этом доме нет козней, барыня. – Попробовала возразить экономка.

– Молчи, – прикрикнула Дарья, – пока я с тобой говорю. Ты станешь мне сообщать о Катерине и ее перемещениях. Также о других нерадивых слугах и обо всем вообще, что увидишь и услышишь в моем жилище. Иначе, – Дарья привстала и угрожающе посмотрела на экономку, – ты уйдешь из этого дома. То место, в которое ты отправишься, вряд ли покажется приглядным.

– Барыня Вы велите мне шпионить за всеми?

– Ты все правильно поняла. – Тон Дарьи не сбавлял оборотов.

– А если я откажусь?

– Повторяю еще раз, тогда ты уже не сможешь трудиться на своем насиженном месте.

Лицо экономии помрачнело. Она покачала головой и проговорила:

– Я все прекрасно поняла. Я согласна.

– Замечательно. Теперь ступай и продолжай заниматься своими любимыми обязанностями.

Елизавета осторожно встала и, повернувшись спиной к хозяйке, медленно поплелась к двери.

– Стой. – Остановила ее Дарья. – Я запамятовала еще кое, что… Еще тебе придется следить за хозяином по его возвращении и также мне обо всем говорить. Скажешь кому о нашем разговоре, али пожалуешься на меня барину, то сгною тебя в темнице.

Елизавета поняла всю серьезность настроя своей барыни и, склонив голову, вышла.

Когда экономка ушла, Дарья перевела дух. Скоро ее станут уважать. Она все изменит. Пусть ее не будут обожать, но бояться уж точно начнут. Довольная собой и, внезапно открывшейся в ней смелостью, Дарья вернулась в свои покои. Впереди предстояла упорная борьба с Катериной, с мужем, и всем злобным миром, неожиданно ворвавшимся в ее, еще недавно, безмятежную юность.

На следующий день, Дарье предстояло стать свидетелем первого наказания, которое она назначила кухарке и ее помощнице. Барыня накинула на плечи теплую шаль и вышла во двор. Было зябко. От вчерашнего тепла не осталась и следа. Погода, как всегда непредсказуемая и неподвластная человеческим желаниям, в этот день резко сменила свою милость на гнев. Черные тучи закрыли солнце. Пошел первый мелкий снег. Дарья зажмурила глаза. Колкие снежинки больно вонзались в лицо и, словно тысячи шипов, ранили и царапали ее нежную тонкую кожу.