Александр Солженицын - Архипелаг ГУЛАГ, 1918—1956. Опыт художественного исследования. Сокращённое издание.

Брянский фронт. 1943 г.

Лагерь на Калужской заставе. 1946 г.

В ссылке. Кок-Терек. 1955 г.

Художественное электронное издание

Солженицын, А. И.

Архипелаг ГУЛАГ, 1918–1956. Опыт художественного исследования: сокращённое изд. / Александр Солженицын; [сокращение, вступ. статья, справ. аппарат Н. Солженицыной]. – М.: Время, 2017.

ISBN 978-5-9691-1663-4

Документально-художественное исследование Александра Исаевича Солженицына (1918–2008) «Архипелаг ГУЛАГ» в семи частях представлено в этом издании в сокращении, при котором, однако, полностью сохранена структура книги и все её 64 главы. Это книга о трагедии нашего народа в ХХ веке, требующей осознания и преодоления на пути в будущее. Книга рассчитана на старшеклассников, студентов и широкий круг взрослых читателей.

© Русский Благотворительный Фонд Александрa Солженицына, 2017

© Н. Д. Солженицына, сокращение, вступительная статья, справочный аппарат, 2017

© Оформление, «Время», 2017

Странная рукопись появилась в журнале «Новый мир» осенью 1961 года: печать с двух сторон, без полей, без пробелов между строчками, название – «Щ-854», и без имени автора. Редактор отдела прозы Анна Берзер сразу поняла цену удивительной новинки и передала её главному редактору Александру Трифоновичу Твардовскому со словами: «Лагерь глазами мужика, очень народная вещь». «В шести словах нельзя было попасть точнее в сердце Твардовского, – оценил позже Солженицын. – К этому мужику Ивану Денисовичу не могут остаться равнодушны верхний мужик Александр Твардовский и верховой мужик Никита Хрущёв… Как Твардовский потом рассказывал, он вечером лёг в кровать и взял рукопись. Однако после двух-трёх страниц решил, что лёжа не почитаешь. Встал, оделся. Домашние его уже спали, а он всю ночь, перемежая с чаем на кухне, читал рассказ – первый раз, потом и второй. Так прошла ночь, пошли часы по-крестьянскому утренние, уже Твардовский и не ложился. Он звонил и велел узнавать: кто же автор и где он. Особенно понравилось ему, что это – не мистификация какого-нибудь известного пера, что автор – и не литератор, и не москвич».

С той ночи задался Твардовский недостижимой, казалось, целью – опубликовать рассказ об одном дне Ивана Денисовича в своём журнале. «Печатать! Печатать! Никакой цели другой нет. Всё преодолеть, до самых верхов добраться… Доказать, убедить, к стенке припереть. Говорят, убили русскую литературу. Чёрта с два! Вот она, в этой папке с завязочками. А он? Кто он? Никто ещё не видал».

«Он» оказался школьным учителем. Последние пять лет – в Рязани, преподаёт физику и астрономию. А прежде? Математику преподавал, в сельской школе под Владимиром. А до того? В ссылке был, в Казахстане. (И сослан притом «навечно» – но в 1956 хрущёвская оттепель растопила ту «вечную мерзлоту».) Однако по порядку.

Александр Исаевич Солженицын родился в 1918 году в Кисловодске. Родители его (оба – из крестьян, первые в своих семьях получившие образование) венчались в августе 1917 на фронте, где отец служил подпоручиком в Гренадерской артиллерийской бригаде. В 1914 году добровольцем уйдя на германскую войну из Московского университета, провоевав три с половиной года и вернувшись на Кубань в начале 1918, – отец погиб от несчастного случая на охоте за полгода до рождения сына. Мать растила мальчика одна, они бедствовали, жили в холодных гнилых хибарках, топили углем, воду носили в вёдрах издалека. Саня много читал и «непонятным образом с восьми- девятилетнего возраста почему-то думал, что должен быть писателем, когда ещё понятия не имел, во что это может вылиться». Детство и юность Солженицын прожил в Ростове, там окончил среднюю школу, потом физмат Ростовского университета, совмещая с заочной учёбой на литературном факультете Московского Института Истории, Философии и Литературы (МИФЛИ). Война застала его в Москве во время летней сессии.

Начав войну рядовым, прошёл краткосрочный курс артиллерийского училища и с декабря 1942 стал командиром батареи звуковой разведки, в звании лейтенанта. Воевал на Северо-Западном фронте, затем на Брянском. После Орловской битвы награждён орденом Отечественной войны 2-й степени, после взятия белорусского Рогачёва – орденом Красной Звезды. Командуя своей батареей, был непрерывно на фронте до февраля 1945, когда – уже в Восточной Пруссии, в звании капитана – был арестован за перехваченную цензурой переписку со школьным другом. В письмах молодые офицеры именовали Сталина – за «измену делу революции», за коварство и жестокость – Паханом. Расплата была неминуема. Ему было 26. Он получил 8 лет лагерей и «вечную ссылку» по отбытии срока.

В заключении Солженицын, переполненный впечатлениями предвоенной юности, картинами войны, рассказами однополчан, жестокими буднями следственных тюрем и первых лагерей, начал писать, вернее – сочинять в уме, без бумаги. На вопрос: «Как вы стали писателем?» – Солженицын ответил: «Глубоко – уже в тюрьме. Я делал литературные опыты и перед войной, писал уже настойчиво в студенческие годы. Но это не была серьёзная работа, потому что у меня не хватало жизненного опыта. Глубоко в тюремные годы я стал работать конспиративно, скрывая сам факт, что я пишу, – более всего скрывая это. Запоминал и заучивал наизусть сперва стихи, а потом уже и прозу». Часть срока он провёл на «шарашке», где заключённые специалисты разрабатывали средства радио- и телефонной связи. На этом жизненном материале написан роман «В круге первом».

С 1950 по 1953 Солженицын – в каторжном лагере Экибастузе (Казахстан), где заключённые лишались имён, их выкликали по номерам, нашитым на шапку, грудь, спину и колено. Там он работал в бригаде каменщиков, потом в литейке, этот лагерь и описан в рассказе «Один день Ивана Денисовича». Писатель вспоминал: «…в какой-то долгий лагерный зимний день таскал носилки с напарником и подумал: как описать всю нашу лагерную жизнь? По сути, достаточно описать один всего день в подробностях… день самого простого работяги, и тут отразится вся наша жизнь. И не надо нагнетать каких-то ужасов, не надо, чтоб это был какой-то особенный день, а – рядовой, вот тот самый день, из которого складываются годы. Задумал я так, и этот замысел остался у меня в уме, девять лет я к нему не прикасался».