Валериан Маркаров - Гении тоже люди… Леонардо да Винчи

Леонардо еще в раннем детстве наблюдал яркое проявление материнского чувства на примере одной кошки в Анчиано, которая, спасая своих малышей, каждый раз заходила в горящий дом, пока не вынесла всех своих котят в целости и сохранности, при этом бережно неся их в своих зубах, чтобы не поранить. Это ли не есть любовь и самопожертвование Матери?

В его памяти жили теплые воспоминания о маминой трепетной любви и заботе. Нежный ласковый голос, теплые руки, которые по утрам гладили его волосы, будили. Как он был счастлив в те утренние мгновения! Мама – она как Природа ранним летом, когда все благоухает, растет, цветет, мир дышит жизнью.

Он вспоминал, как гулял с мамой по лугу в Анчиано. Время для них как будто остановилось, и они просто шли, наслаждаясь красотой Природы, взявшись за руки, плели чудесные венки из желтых ароматных одуванчиков, похожих на пушистых цыплят. Мама так терпеливо отвечала на его многочисленные вопросы о мире, который их окружает. Он помнил звуки, наполнявшие тот прекрасный день: мелодичные переливы пения птиц, бесконечное жужжание шмелей, нежнейший шелест изумрудно-зеленых листьев… И как он был счастлив, что именно Мама открывает ему это удивительное богатство Природы! Мама – это природа, художник, лекарство, герой, ангел-хранитель… «Мама – это прекрасный и удивительный мир, который вокруг меня, внутри меня! Мама – это жизнь»…

Леонардо, понуро опустив голову, возвращался домой. Перед лицом его, в какой-то дымке, неподвижно стоял образ Мамы, смотрящей на него любящими, но такими печальными глазами. Разлука с ней наполнила невыносимой болью его душу. Он больше не слышал стрекотания кузнечиков и жужжания пчел, не чувствовал аромата растений. Весь мир, словно сопереживая ему, замер в какой-то торжественной печали.

– Вернуть бы ее, хоть на минутку – лишь увидеть лицо… чтоб посмотреть в любимые добрые глаза… и прикоснуться к ее теплым, мягким, рукам…

Сейчас, когда он простился с Матерью, он стал понимать, как важна она для него. Ведь без нее померк свет, ушла вся радость жизни и осталась… лишь одна глухая тишина…

В доме его ждали дядя Франческо, бабушка Лючия и Альбиера. Отец уехал во Фьоренцу по делам, а дед Антонио, как сообщила бабушка, был приглашен в один из домов Винчи для составления какого-то нотариального завещания.

– Леонардо, где ты ходишь весь день напролет? Ты весь пропах лесом! Смени штаны и рубаху, мой руки и садись за стол поскорее, – сказала бабушка добрым, мягким голосом, накрывая на стол, – вот-вот подойдет дедушка и мы будем обедать. Она искренне любила своего единственного внука, прощая его шалости и никогда не жаловалась мужу на его многочасовые прогулки по горам и лугам Тосканы.

В Винчи, в большинстве домов, кухня обычно объединялась со столовой и приготовление пищи осуществлялось на открытом очаге посреди комнаты с целью сохранить в доме тепло. В этом же, одном из самых, наверное, больших и знатных домов в городке, кухня была отделена от других комнат. Приглашенными сэром Антонио мастерами камин был перемещен к стенам главного зала, а позднее выстроено отдельное крыло для кухни, которая была отделена от зала крытой галереей так, что дым, ароматы и вечная суета кухни не тревожили гостей и домочадцев. На стенах кухни висели сковороды, большие и маленькие кастрюли, чайники и узорная вафельница, в которой по воскресеньям бабушка выпекала хрустящие вафли с козьим сыром и шафраном. В углу стояли вертела для готовки на открытом огне, различных размеров треноги для котлов, и крючки для протыкания перепелов и дичи. Бабушка Лючия по праву считала себя полной хозяйкой этой империи запахов и вкусов. Домашнюю прислугу к приготовлению пищи она не допускала, они занимались лишь уборкой и стиркой, покидая дом Синьора Нотариуса по вечерам. Она же ежедневно обучала молодую невестку правильно пользоваться ковшами и терками, ситечками и ступками, чтобы тщательно измельчать пищу, протирать или процеживать ее до или после готовки.

– Доктор говорит, что чем лучше измельчена пища, тем эффективнее тело поглотит её, – говорила бабушка Альбиере, а та, как всегда, с покорностью, терпеливо выслушивала ее назидания.

В этом доме любили кулинарные излишества и позволяли себе застольную роскошь, что в этом тосканском городишке показывало контраст между семейством нотариуса и местными бедняками. Здесь питались три раза в день. К обычным у бедняков одной или реже двум трапезам, утреннему завтраку и вечернему обеду, здесь добавили merenda, или полдник. При надобности бабушка Лючия приказывала постелить дорогую скатерть из тонкого полотна и соответствующие ей салфетки, посуду, столовое серебро, кувшины для воды, дорогие графины, вилки и ножи. Главным отличием их трапезы от еды бедняков было почти ежедневное потребление мяса и отборного вина, обилие дичи, доставленной крестьянами и арендаторами из их собственных владений, а также – избыток специй и соли, по причине дороговизны это было не по карману простому люду.

Леонардо, усевшись на отведенное ему место, наблюдал за тем, как на длинный деревянный и хорошо отполированный стол, что стоял посреди большой комнаты, накрывают яства, предварительно уложив на него скатерть. Хлеб, как он заметил, сегодня отсутствовал, зато на столе появились горячие пироги, начиненные грибами и смазанные сверху яйцом, отчего они приобрели аппетитные золотисто-хрустящие корочки. Посередине стола, на овальном фарфоровом блюде, лежал припущенный карп, фаршированный овощами и зеленью и политый острым кисло-сладким соусом из меда, уксуса и пряностей.. И, наконец, завидев входившего в дом мужа, бабушка принесла на стол тушеную говядину в глубоком и широком глиняном горшке. Леонардо был голоден, но он помнил, что в этом доме заведено приступать к трапезе только после того, как глава семьи, коим был синьор Антонио, сядет за стол.

Дед отчего-то был не в настроении, придравшись к жене, что та положила слишком много пряных специй – корицы и гвоздики – в тушеное мясо:

– Лючия, я тысячу и один раз говорил тебе, что пряности нужны, чтобы заглушать вкус несвежих или протухших продуктов, – сказал он сердито, при этом облизывая пальцы, – мы же покупаем в лавке мясо только что зарезанного теленка!

– Антонио, я старалась угодить тебе и строго следовала рецептуре, оставленной мне твоей покойной матушкой, – сразу покраснев, тихо ответила на его упрек Лючия.

– К черту рецептуру, будь она неладна! Вот даже доктор говорит, что моя подагра – это результат твоих «кулинарных ше-дев-ров». Да и дорого мне обходятся эти твои заморские пряности, – не переставая, ворчал Антонио, делая короткие паузы лишь для того, чтобы запить еду красным вином, что переливалось рубиновыми оттенками в прозрачном графине из венецианского стекла.