Элисон Уэйр - Екатерина Арагонская. Истинная королева

Дело шло все хуже. Донья Эльвира должна была понять, что они теперь в Англии и здесь не следует так уж цепляться за испанские представления о приличиях. Заносчивость дуэньи грозила разрушить шаткое равновесие, достигнутое годами осторожных дипломатических переговоров.

– Я сказала ему, – продолжила донья Эльвира, – что в Испании юная дама появляется перед мужчиной только под вуалью. Я объяснила, что вы готовитесь ко сну. И знаете, что он ответил?

Сердце Каталины упало.

– Он заявил, что это Англия и он увидит вас, даже если вы уже легли в постель. Какой стыд! Мы оказались среди дикарей!

Это нужно было прекратить.

– Донья Эльвира, – твердо сказала Каталина, – король – мой свекор, и это его страна. Мы должны слушаться его приказаний и соблюдать английские обычаи. Я умоляю вас, не думайте обо мне плохо, но я должна выполнить его повеление.

Донья Эльвира посмотрела на нее так, будто у нее на глазах ягненок впервые заблеял. Последовала короткая напряженная пауза, потом дуэнья произнесла:

– Я не глупа, ваше высочество. Я не осмелилась и дальше перечить королю, даже ради соблюдения приличий, а потому сказала, что вы примете его. У меня не было выбора, как вы говорите! Мария, зашнуруй платье и принеси мне вуаль.

Восстановив свой авторитет, дуэнья взяла гребень и без особой нежности принялась водить им по волнистым, длиной до бедер, золотисто-рыжим волосам Каталины.

Инфанта терпеливо сносила это, поглядывая на себя в зеркало. Что бы ни говорила дуэнья, если король попросит ее приподнять вуаль, она сделает это. Мать, конечно же, все узнает – донья Эльвира усердно строчила отчеты, – но Каталина верила, что Изабелла поймет ее. Она согласится с тем, что ее дочь должна была исполнить желание короля Генриха. Каталина смотрела на свое отражение, сердце ее стучало, и теперь она дрожала не только от холода. Ей оставалось лишь робко надеяться, что королю Генриху и принцу Артуру понравится ожидающее их зрелище. Милое круглое личико, решительный маленький подбородок, нежные серые глаза, мягко очерченные губы и чистый лоб.

– Если он будет настаивать, чтобы вы подняли вуаль, ваше высочество, не забудьте, как нужно блюсти скромность взгляда, – внушала донья Эльвира. – Опустите глаза долу, как приличествует скромной девушке! И не поднимайте их.

Каталина мигом была приведена в порядок, вуаль вернулась на место. Мария игриво улыбнулась принцессе и быстро спустилась вниз, чтобы поклониться королю и пригласить его подняться в покои своей госпожи.

Один удар сердца – и Каталина окажется лицом к лицу со своей судьбой. И вот в комнату уже входит жизнерадостный граф де Кабра, угодливо кланяется; вместе с ним появляется высокий мужчина средних лет, в костюме для верховой езды, в теплой накидке и сапогах. Лицо у него угловатое, нос выдается вперед, как клюв, седеющие песочного цвета волосы рассыпаны по меховому воротнику, а проницательный взор устремлен на нее почти с жадностью. Дорогие меха и бархатная шляпа, украшенная самоцветами, – невозможно было сомневаться, что перед инфантой стоял его величество король Генрих VII Английский, первый правитель из дома Тюдоров. Инфанта опустилась на колени, свита последовала ее примеру.

– Добро пожаловать в мое королевство, принцесса Кэтрин, – произнес король.

Граф перевел его слова. Генрих выступил вперед, взял Каталину за руки и поднял ее. Голос у него был высокий, но мужественный, притом довольно мелодичный. Каталине говорили, что в его жилах течет валлийская кровь – от предков по отцовской линии, а валлийцы были известны своей музыкальностью.

Не успела Каталина ответить, как король отпустил ее руки, приподнял вуаль – и улыбнулся.

– Послы не лгали, – удовлетворенно произнес он. – Я наслышан о богатствах Испании, но здесь находится ее бесценное сокровище. Ваше высочество, мы вдвойне рады видеть вас благодаря вашей красоте и миловидному лицу.

Король поднес к губам ее руки и поцеловал их, а дон Педро Манрике тем временем перевел его слова.

– Благодарю вашу милость, – пролепетала Каталина, повторяя разученную недавно фразу, и улыбнулась, не обращая внимания на каменное лицо доньи Эльвиры.

– Мне говорили, что вы не похожи на настоящую испанку, – сказал ей Генрих. – Судя по рыжим волосам, вы пошли в Ланкастеров, как я и Артур. По Божьей воле вы так же похожи на англичанку, как мы! Родство очевидно, потому как все мы происходим от старика Джона Гонта и короля Эдуарда Третьего! Я не мог бы найти более подходящей пары для своего сына.

– Я очень горжусь своей английской королевской кровью, – произнесла по-испански Каталина. – Меня назвали в честь моей прабабки Каталины Ланкастер.

– Дочери Гонта! Хорошо, хорошо. Но вы не должны позволять старику отвлекать вас от мужа! – весело воскликнул король, отходя в сторону и уступая место юноше, который в окружении нескольких лордов стоял в дверях.

Поначалу Каталина испугалась, хотя сумела удержать на лице улыбку. Перед ней стоял мальчик с портрета – немного повзрослевший и все-таки другой. Принц Артур был высок и рыжеволос, как и его отец, к тому же источал уверенность в себе, свойственную рожденным на троне, однако плотная дорожная одежда не могла скрыть хрупкость его членов. Платье висело на нем. Даже при свечах инфанта заметила, что на бледных щеках юноши вместо румянца горят лихорадочные красные пятна.

Каталина вновь преклонила колена. Артур неуверенно улыбнулся ей, учтиво поклонился и поднял ее. Руки у него оказались холоднее, чем у нее. Потом он наклонился и быстро коснулся губами губ своей невесты, точно так же, как у нее на глазах делали люди в Плимуте. Ей тогда объяснили, что в Англии так принято. Каталина не смела взглянуть на донью Эльвиру.

Артур на латыни спросил ее, хорошо ли прошла поездка. Голос его звучал звонко и мелодично. Она заверила принца на том же языке, что все сложилось как нельзя лучше.

– Повсюду в Англии меня принимали очень тепло.

– Я слышал, ваше высочество чудом избежали кораблекрушения, – заметил Артур. – Мы все очень тревожились и испытали облегчение, получив известие, что вы счастливо добрались до берега.

– Это было страшное испытание, – призналась Каталина, ища в его лице хоть искру тепла, какой-нибудь намек на то, что он находит ее привлекательной.

– Но теперь вы здесь.

Они неловко улыбнулись друг другу. Надо было сказать что-нибудь еще, но тут король пришел к ним на помощь и позвал всех выпить вина, чтобы отпраздновать эту счастливую встречу и обсудить пышные свадебные торжества, которые он планировал устроить.

Артур говорил мало. Вежливо поинтересовался, удобно ли она устроилась и что думает об английской пище, произнес еще несколько любезностей в том же духе. Каталину расстроила его сдержанность. По сравнению с сердечным приемом, оказанным королем Генрихом, супруг отнесся к ее появлению довольно прохладно. Она подумала о письмах, которые он присылал, полных томительного ожидания встречи. Да он ли их сочинял? Или она разочаровала его? Она не чувствовала в Артуре никакого пыла, ни единого признака страсти, какую ее брат Хуан питал к своей невесте. Зато она заметила в принце то, что у Хуана обнаружили слишком поздно, – признаки слабого здоровья. Ее супруг выглядел неважно, она даже испугалась, не страдает ли он какой-нибудь страшной болезнью. Тем не менее этого молодого человека она была обязана полюбить как своего мужа. Мать сказала Каталине, что от нее самой зависит, покорит ли она его сердце.