Лоуренс Норфолк - Словарь Ламприера

Экстравагантная и упоительная смесь приключений, детективной интриги, любовного романа и исторического эпоса. Шедевр, не отпускающий читателя до самой последней строчки.

Блистательный и завораживающий магнум опус.

Вот вопрос: как этому молодому человеку удалось написать такой роман, сметающий одним махом все границы и населенный самыми удивительными существами, прекрасными и чудовищными? И главное – как ему удалось написать его так хорошо, что он покоряет читателя с первого взгляда?

Образец высокого литературного мастерства… гобелен, сотканный из тревожных образов…

Очень эксцентричный роман, до предела насыщенный подробностями. Он поглощает читателя с головой – как Бермудский треугольник. Погрузившись в него, вы рискуете так и не выплыть – но обещаем: тонуть будет приятно.

Чтение этой книги можно сравнить с путешествием на корабле. Конечно же, речь не о стальных кораблях, которые бороздят современный компактный океан. Конечно же, я говорю о парусниках, о хрупких деревянных кораблях, которые отважно пускаются вплавь по необозримым и таинственным морям прошлого.

Приготовьтесь к длительному и не всегда легкому путешествию, приготовьтесь к многодневному неспешному плаванию со всеми его чудесами и диковинами, к длительным штилям отступлений и бурям внезапных поворотов сюжета, к великолепию пейзажей и описаний.

Это будет настоящее кругосветное путешествие, ведь чего только вы не встретите по пути: семейные тайны и большую любовь, таинственные преступления и политический заговор, потусторонних существ и чудеса науки, готический ужас и происки тайных правителей мира. Но имейте в виду, что в настоящем плавании «как» не менее важно, чем «что». Корабль отплывает не просто затем, чтобы достичь дальних стран; морской ветер и таинственный шепот волн не менее важны для настоящего путешествия.

Но самое главное в этой книге-путешествии – ее очарование. Неповторимое очарование того таинственного и чудесного, что искали древние мореплаватели, пускаясь в опасные странствия по неведомым водам. Бывают книги, которые заставляют затаить дыхание, бывают книги, которые заставляют задуматься, бывают книги, которые заставляют радоваться. Эта книга очаровывает. Я встречала только одну книгу, кроме «Словаря Ламприера», которая в такой же степени пытается очаровать своего читателя, – «Орландо» Вирджинии Вулф.

Роман Норфолка поражает прежде всего плотностью текста – с джойсовской легкостью герой может включить поток сознания и начать изумлять читателя фейерверком из имен древнегреческих классиков и фрагментов античных мифов, а всевидящий автор тем временем вглядывается в окружающий Ламприера мир и с дотошностью параноика перечисляет названия улиц, костюмов, деталей кораблей. Но вот в тексте начинают мелькать имена, знакомые по современной литературе: Тристеро и Годольфин заставляют вспомнить романы Томаса Пинчона, раскрытие тайн торговли XVIII века – приключения его героев в Южной Африке… Совпадения с творчеством гениального певца паранойи и энтропии не ограничиваются случайной перекличкой имен: вместе с героями мы слушаем, не понимая, обрывки случайных разговоров, встречаем роботов, погружаемся в атмосферу всеобщей слежки.

Читать «Словарь Ламприера» нужно примерно так же, как и «Имя розы», – можно получить удовольствие от верхнего слоя в виде детективного сюжета, а можно и погрузиться в изучение античности, прочертить мысленный меандр из подсказок и вместе с героем дописать словарь классической мифологии. Выбор, в общем, за вами.

«Словарю Ламприера» только что стукнуло четверть века. За это время распродалось полтора миллиона экземпляров и появились переводы на тридцать четыре языка. И вот сейчас к печати готовится переиздание на одном из этих языков – на русском.

Любая книга невероятна, но мой первый роман невероятнее многих. Его история началась со списка обязательной литературы, который мне выдали в первый день учебы в колледже в 1983-м. Среди прочего, в списке значился «любой словарь античности». Грант на учебу у меня был совсем маленький, так что я отправился в ближайшую букинистическую лавку и выбрал самый дешевый словарь античности из всех, что у них был.

Так и состоялось мое знакомство с величайшим (и единственным) трудом Джона Ламприера. Биографическая справка сообщала кое-какие сведения о его жизни: родился на Джерси в 1765 году, стал священником, написал словарь (опубликованный в 1788-м), умер в Лондоне в 1824-м. Сам словарь, увы, был так дешев не без причины: он сильно устарел и с точки зрения академической науки стал почти бесполезен.

Но при этом он оказался на удивление занимательным. Я поймал себя на том, что читаю его, как роман Кальвино или, может, Жоржа Перека. И в самом деле, где еще могли бы на одной странице сойтись Критобул (фокийский полководец), Критолай (аркадский посол-миротворец и убийца собственной сестры) и Кробиал (город в Пафлагонии)?

Я получил степень бакалавра и поступил в докторантуру. Ламприер оставался со мной. Я стал задумываться: а что, если Джону Ламприеру выпало счастье (или несчастье) прожить такую жизнь, которая не уступала по занимательности его словарю? И вот я начал писать рассказ; постепенно он превратился в повесть и продолжал расти.

Первая треть «Словаря Ламприера» далась мне легче легкого. И с чего это люди взяли, что писать романы трудно? Сиди себе да сочиняй: персонажей, места, повороты сюжета… А когда сочинять мне надоело, я углубился в исследования. Сначала я окопался в Круглом читальном зале Британской библиотеки, а потом перенес лагерь в Северную пристройку. Я перечел все газеты за 1787–1788 годы из коллекции Берни и памфлеты, касающиеся Ост-Индской компании. Я читал книги об автоматах, пиратах и биолюминесцентных водорослях, я рассматривал карты осады Ла-Рошели…

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Я отлично запомнил момент, когда это случилось. В один прекрасный день я спросил себя: каким образом все эти люди и истории могут сойтись вместе опять? И стало понятно, что мне понадобится план.

Поначалу я решил, что пары дней на проработку сюжета мне хватит. Не стану углубляться в подробности, но, когда до меня наконец дошло, почему писать романы трудно, я запаниковал, начал рвать на себе волосы и погрузился в отчаяние. Я просто не представлял себе, как все эти истории могут собраться в одну и как этот безумный мир, который я создал, сможет вместить в себя судьбу Ламприера. Это казалось невозможным.