Раймон де Монтескье-Фезенсак - Воспоминания уцелевшего из арьергарда Великой армии

Моей задачей вовсе не было писать очередную историю Русской кампании. Моя книга – это мой личный дневник, – правдивый рассказ о том, чему я был свидетелем – как те события, участником коих был я сам, так и мои заметки о передвижениях и операциях Великой армии. То, что я видел собственными глазами, слишком замечательно, чтобы не привлечь интерес и внимание читателей, которые, возможно, даже не жили в то время. Тем не менее, эти страницы были первоначально предназначены для глаз только моей семьи и моих друзей. Лестный прием, которые они встретили, впоследствии побудил меня опубликовать их. То, что сперва я был личным адъютантом князя Невшательского [2] Луи Александр Бертье (1753–1815) – Маршал Империи, в 1799–1814 годах – начальник штаба Императора Наполеона. – Прим. перев. , а потом полковником пехотного полка, естественным образом разделило мой дневник на две части. В первую включено описание завоевания Литвы и российских провинций, вплоть до битвы под Москвой; вторая же будет повествовать о захвате Москвы и отступлении к Одеру. Более всего внимания я уделю 3-му корпусу, в составе которого находился мой полк, сыгравший важнейшую роль при нашем отступлении, и мое новое назначение полковником этого подразделения дало мне возможность быть непосредственным свидетелем интереснейших его подробностей.

Составы французской и русской армий. – Объявление войны. – Переход Немана. – Наш штаб в Вильно. – Разделение двух русских армий. – Захват Литвы. – Наш штаб в Глубоком. – Маневры русских армий. – Битва за Витебск. – Захват города. – Наши гарнизоны.

В период со дня подписания Тильзитского договора отношения между Россией и Францией резко ухудшились.

Император Наполеон захватил ганзейские города и герцогство Ольденбургское, последнее принадлежало императору Александру. Войска Наполеона заняли Пруссию и всю Германию; он настаивал на слиянии, полном и безоговорочном присоединении России к своей континентальной системе, задачей которой было воспрепятствовать торговой деятельности Англии. Император Александр отказался принять политику, которая закончилась бы разрушением торговых связей его собственной империи, и со своей стороны, требовал вывода французских войск из Пруссии и ганзейских городов. Это означало начало неизбежной войны, и зимой 1811 года обе армии выступили в поход: одна – с целей захватить, а другая – защитить территорию России.

С нашей стороны еще никто и никогда не видел такого потрясающего военного массива. Одиннадцать пехотных корпусов, четыре тяжелой кавалерии, и Императорская Гвардия – в общей сложности более 500 000 солдат и около 1 200 пушек [3] Общая численность армии во время перехода через Неман составляла 414 000 солдат, но с добавлением 9-го корпуса и дивизии Луазона, присоединившихся позже, других добавившихся к ней многочисленных отрядов, различных инспекторов, интендантов, гражданских лиц, в целом насчитывала 500 000 человек. – Прим. автора. .

Эта огромная армия была набрана из солдат Франции, Италии, Германии и Польши, Австрия и Пруссия также не смогли удержать свои контингенты. Вы могли бы увидеть в ней войска из Иллирии и Далмации, португальские и испанские батальоны, собранные вместе ради достижения одной цели, хотя и не своей. Швеция оставалась нейтральной. И в то же время, заключенный с Турцией мир дал России возможность объединить все свои силы, чтобы встретить это грозное вторжение. В то время как различные корпуса Великой армии проходили через Германию, утвердившийся в Дрездене Император Наполеон созвал князей Рейнского союза, императора Австрии и короля Пруссии [4] См. «Abbé de Radt’s Ambassade à Varsovie»: – «О вы, – восторженно возглашал архиепископ Малин, – желающие получить истинное представление о величии власти Наполеона над Европой, перенеситесь мысленно в Дрезден и явитесь к этому государю в этот период его наивысшей славы! Его прием обычно назначался на девять часов утра, и тогда можно было видеть, с каким терпением толпа униженных принцев и их подданных ожидала момента его появления. Наполеон – царь царей земли. Все взоры обращены к нему. Бурный поток самых разных людей – военных и придворных – прибывшие и отбывающие курьеры – все они толпой несутся к дворцовым воротам, стремясь не пропустить малейшего движения нашего Императора, распахивают их, и с восхищением и изумлением, отражающимися на каждом лице, ожидают его выхода – все это, вместе взятое, являет собой грандиознейшую и впечатляющую картину – самый внушительный памятник, который мог бы отобразить всю мощь власти Наполеона. – Прим. англ. перев. . Он провел несколько дней в руководстве этим съездом государей, от которого он, казалось, получал удовольствие, упиваясь ярким сверкающим блеском собственной власти и личности.

Я тогда был шефом эскадрона и личным адъютантом герцога де Фельтра [5] Анри-Жак-Гийом Кларк, герцог Фельтр (1765–1818) – французский военачальник, военный министр Наполеона I, при Реставрации маршал Франции. – Прим. перев. . Он занимал должность военного министра, и я сообщил ему о своем страстном желании участвовать в последовавшей затем кампании. По его просьбе, князь де Невшатель, генерал-майор Великой армии, любезно назначил меня своим личным адъютантом. В начале мая, пройдя через Везель, Магдебург и Берлин (последний внешне напоминал укрепленную крепость), я прибыл в его главный штаб в Позене [6] Позен – теперь Познань (Poznań), Польша. – Прим. перев. . Для того чтобы не было никаких проблем с прохождением войск, и, в то же время, чтобы не пострадало достоинство короля Пруссии, было решено, что Его Величество со своей личной гвардией отойдет в Потсдам, и что Берлин будет находиться под командованием французского генерала.

Его столица – в сущности, вся Пруссии, была отягощена поборами буквально на все. О бедах и печалях жителей стран, через которые мы проходили, хорошо известно, но никогда еще они не испытывали таких трудностей, как тогда. Мало того, что, что, в соответствии с установившейся практикой в Германии, они должны были кормить тех, кто был у них расквартирован, у них изъяли скот, а их лошади и повозки были конфискованы для наших нужд, и так надолго, насколько нам это было необходимо. Я встречал группы крестьян, находившихся иногда в пятидесяти лье [7] Примерно 4,4 км. – Прим. перев.