Олег Таругин - Волкодавы СМЕРШа. Тихая война

– Понял?

– Н… никак нет.

– Ты ж воевал, насколько знаю? Еще в самый первый день? Много немцев в том бою подстрелил?

– Ну, – замялся младлей, – порядочно. Человек десять-пятнадцать – точно. Хотя, возможно, и больше. У меня самозарядная винтовка была, у нее скорострельность высокая. Кого-то ранил, кого-то и вовсе того… как там разберешь? Видел, когда падали. Кто-то потом еще двигался, кто-то нет.

– Прилично, – не без уважения в голосе хмыкнул инструктор. – Но стрелял ты из окопа или ячейки, так? Лежа или стоя, имея пусть минимальное время прикинуть упреждение и все такое прочее?

– Так точно, – ответил Гулькин, еще не до конца понимая, к чему тот клонит.

– Видишь ли, наша специфика… – Инструктор на миг замялся. – Гм, лейтенант, тебе это слово знакомо?

– Да. Означает особенность, ну или как-то так.

– Добро. Так вот, нам стрелять с дистанции, как правило, не приходится. За исключением снайперов, понятно. Но снайперы к вам особого отношения не имеют, у них своя задача, у вас своя. Огневой контакт будет коротким и на близком расстоянии. А чем ближе противник, тем порой труднее в него попасть. Это азы. Ну, или физика, если угодно. На дистанции ему, чтобы десяток метров пробежать, несколько секунд нужно, а тебе – только ствол чуток довернуть. Кроме того, стрелять придется в движении; причем двигаться будете оба, и ты, и враг. Времени на прицеливание у тебя, скорее всего, просто не останется. Поэтому про свои замечательные – я не шучу, кстати, стреляешь ты отлично – навыки нужно пока забыть. Теперь твое оружие – пистолет, револьвер, максимум автомат. Винтовка или карабин – не для вас. Да, и еще одно: стрелять не всегда придется на поражение, скорее наоборот, чтобы ранить, но не убить. Но ранить так, чтобы он и не помер, и не сумел оказывать дальнейшее сопротивление. А это совсем не так просто, как кажется. Когда начнем тренироваться всерьез, поймешь.

Не оборачиваясь, инструктор мотнул головой в сторону стрелкового поля.

– Все эти фанерки с кружочками и циферками – так, глупости. Проверить первоначальный навык. Хотя у вас и так почти все нормально стреляют, иначе бы сюда просто не попали. Я же научу вас стрелять совсем иначе – и по совершенно другим мишеням. Враг стоять и ждать, когда ты прицелишься да в него попадешь, не станет. И, более того, тут же начнет лупить в ответ. Причем сразу на поражение, ему-то тебя в плен брать не нужно. И не факт, что его хуже учили, вовсе не факт. Поэтому вот тебе первый совет: всегда считай, что он стреляет ЛУЧШЕ, тогда выживешь и победишь. Недооценил противника, поставил себя выше его – труп. Пока все понятно?

– Так точно, понятно.

– Тогда продолжим. Тебе что привычнее, «ТТ», «наган»?

– «Токарев», пожалуй. Он у меня штатным оружием был. Хотя в стрелковом кружке как раз из револьвера стрелял. Ну, до войны, в смысле, в ОСОАВИАХИМе.

– Револьвер в нашем деле порой бывает предпочтительнее пистолета. Прежде всего тем, что гильз не оставляет, а это следы. Плюс при осечке не нужно затвор дергать, бракованный патрон выбрасывать, достаточно просто еще раз на спуск нажать. А убойная сила и останавливающее действие пули практически одинаковые. Опять же на него глушитель можно легко приспособить, вещь надежная, проверенная временем. Но не всегда – например, у «нагана» более тугой и длинный ход спускового крючка. Так что пока начнем с «ТТ», с трофейным оружием тебе пока рановато работать. Бери, вон он, на столе, магазин снаряжен. Попробуем еще раз. Сначала постарайся просто поразить цель в движении, а потом и до подвижной мишени дойдем. Погляжу, на что ты способен…

Все инструкторы УОО были чем-то неуловимо похожи друг на друга. Примерно одного возраста, как правило, за сорок лет или около того, с выправкой профессиональных военных. Немногословные, но всегда отвечающие на вопросы курсантов. Разумеется, исключительно на те, что не выходили за рамки преподаваемого предмета. Всегда подчеркнуто вежливые, не допускавшие ни малейшего панибратства, хоть на «ты», когда это требовалось для дела, переходили с легкостью. Разношенная форма без знаков различия сидела на них идеально и выглядела с иголочки в любых условиях, хоть утром, хоть под конец учебного дня.

Их настоящих имен никто из курсантов не знал, только псевдонимы, и младший лейтенант догадывался отчего: все эти люди наверняка были сотрудниками органов буквально с первых дней их существования. А может, и раньше, ага. Даже в его родном погранотряде служило несколько бывших офицеров Отдельного корпуса пограничной стражи, да и в армии бывших более чем хватало. И просто офицеров старой русской армии, и ветеранов империалистической, главное, докажи свою верность социалистической Родине – и служи себе. Коль честно свой долг станешь исполнять, никто старое не помянет. Да и о чем тут вообще можно говорить, если даже такие прославленные краскомы, как Рокоссовский, Тимошенко, Жуков – да хоть сам товарищ Буденный, – еще при свергнутом царе служить начинали!

Единственным, кто несколько выбивался из ряда преподавателей спецкурсов, оказался инструктор по рукопашному бою. Звали его «Корнем», но этот странноватый, на первый взгляд, псевдоним ему определенно подходил. Был он не слишком высоким, но кряжистым и крепким, что наводило на мысль о мужицких корнях. Глубоко посаженные глаза глядели насмешливо и одновременно жестко. Наверное, с Кубани откуда-нибудь, из потомственных казаков. Может, даже из тех самых знаменитых пластунов-разведчиков, о которых Гулькин много чего слышал, но ни разу в жизни не видел.

Но самым удивительным казалась его способность передвигаться: внешне массивный и неуклюжий, вроде бы даже немного косолапящий при ходьбе, он чем-то неуловимо походил на медведя. Однако движения его при этом были плавными, почти незаметными взгляду, словно бы перетекающими одно в другое. Да и ходил он абсолютно бесшумно, словно настоящий хозяин тайги – будто и не присобранные в голенищах гармошкой сапоги на ногах, а самые настоящие медвежьи лапы с мягкими подушечками…

Оглядев выстроившихся в шеренгу курсантов, Корень заложил большие пальцы рук за поясной ремень и покачался с пятки на носок:

– Как меня зовут, вы знаете. Буду обучать вас борьбе. Нашей, русской, о которой вражина не знает. А если и знает, то пользоваться не умеет. Кое-чему вас всех учили, но теперь вы о своих умениях забудете, чтобы новым знаниям, стало быть, не мешало. Сейчас, ежели никто не против, поглядим, кто чего умеет.

Инструктор оглядел бойцов, задержав взгляд на Гулькине, и лениво бросил:

– Шаг вперед.

Младлей шагнул из строя.

Инструктор прошел еще несколько метров, выбирая новую «жертву». Выбрал: