Вячеслав Немышев - Дневник полковника Макогонова

– Этот дом?

– Левее. Стой. Глуши.

– Этаж?

– Третий. Окно второе от подъезда.

– Через козырек над подъездом. Лестницы.

Газовые факелы то тут, то там. Газа много в Чечне: им освещают улицы по ночам. Тени с длинными палками метнулись к факелам, на палках мокрые тряпки. Мокрыми тряпками накрываются факела. Тухнут рыжие всполохи. Шипит холодный газ.

Две тени взбираются на подъездный козырек.

– Савва, форточка.

– Открою, да.

Тень худая, юркая змеею просачивается через форточку.

– Давай, солнцепоклонник. Давай, родной.

Шум, возня внутри квартиры. Глухие удары. Через некоторое время распахивается подъездная дверь. Тени-бойцы проникают внутрь дома.

Собака взвыла, заголосила. Но далеко.

Так бывает, происходит ночью всегда во время захвата квартиры, «отработки адресов». Броню с Лодочником и еще вторую броню оставляют не близко к адресу. Идут группами до места, вглядываясь в ночь через приборы ночного видения. Подгруппы тушения гасят мокрыми тряпками газовые горелки. Штурмовые тройки взбираются по балконам и козырькам на верхние этажи, где есть проломы внутрь дома. Открывают подъездную дверь изнутри. Через форточки и окна, если крепка дверь, змеею проникает в квартиру калмык Савва. И работает там. Если Савва взялся работать, можно не волноваться. Объект задержан. С ним обращаются жестко. Он раздет догола и беспомощен. Возьмите мужчину и разденьте его догола. И бейте его. И чтобы мрак и темнота окружали его. Тогда любой, даже очень сильный, мужчина не выдержит и все, все расскажет: в чем грешен он и в чем не грешен, и в чем грешны другие.

Тени одна за другой взбираются по лестницам, этажам. Тени просачиваются в квартиру: обыскивают комнаты, кухню, коридор.

– Детонаторы, ствол АКСУ, цинк с патронами, магнитофон с кассетами.

– Магнитофон заминировать.

– Там тайник.

– Тайник заминировать.

Пяти минут не прошло с начала штурма. До рассвета час. С рассветом перестанут выть собаки и голодным лаем станут предупреждать людей о возвращении утра.

На полу возле топчана корчился человек. Человек в одних трусах: он закрывает руками голову, из-под рук взглядом затравленной собаки оглядывается, но видит только лучи фонарей, направленные ему в лицо. Пленник дрожит и повторяет:

– Этта страшная ашибка. Этта страшная ашибка. Этта…

Времени нет. Пленника тут же бьют ногой в бок. Савва. Он маску задрал на лоб и присел перед пленником, и себе посветил фонариком в лицо.

– Здравствую, чурка вахабитская, да, – сказал Савва. – Трусы носишь, да? Вахабы не носят трусы. Маскируешься, да?

Пленник видит лицо дикое без, глаз. Глаза у Саввы – нитки. Уши слоновьи. Пленник теряет контроль. Савва бьет пленника в подбородок. Тот откидывается головой и стукается затылком о стену. Савва дальше говорит без падежей и ударений, но с характерным акцентом:

– Скажи, сука-билят, чурка, перед смертью, сколько наших рюсских убиль?

– Не-е-е, – икает пленник. – Я нэ убиуал, я нэ убиуал. Этта ашибка…

Удар. Пленник валится на пол. Савва пинает его ногами. Савву не останавливают. Савва никогда не переусердствует. У Саввы нюх. У Саввы рука набита.

У пленника лицо разбито. Он корчится. Штурман спрашивает:

– Быстро. Адреса, имена. Повторять не буду.

– А-ашибка…

Макогонов вступает в игру:

– Я узнал тебя. Это ты взрывал саперов. Тебя давно ищут, я не завидую тебе. Этот узкоглазый друг саперов. Ты убил его друга. Я не завидую тебе.

Савва вынимает нож.

– Давайте ему член отрежем, да. И яйца?

– Режь.

– Снимай трусы.

– А-а-а-а! – орет пленник. – Нэ надо-оа!

Савва бьет ногой, склоняется к пленнику и начинает срывать с того трусы. Пленник хватается за резинку. Так продолжается борьба за трусы. Нож мелькает перед лицом пленника; кончиком Савва задевает щеку. Задевает снова. Пленник сдается. Он парализован. Он хочет жить. Он схватил себя обеими руками за место между ног, обхватил ладонями мужской отросток.

– Скажу, скажу, скажу! Челоуэек, короче, пришел от Шамиля из Ведено. Сэурьезный чэлоуэек. Имя не знаю, короче, кто не знаю. Адрес знаю. Все скажу. Не режьте! Не убиуайте! Не делайте этого, рэбята!

Психология – тонкая наука. Психологии Савва не учился. Савва – психолог тонкий. Глаза у него – нитки. Макогонов всегда уважительно отзывался про Савву. Савву бандиты боятся, у Саввы лицо нерусское. Савва им кажется самим чертом, шайтаном, карающим органом. С Саввой нельзя договориться – он хладнокровен. Савва не знает жалости. Ни у кого нет жалости. Нет на войне жалости – не должно быть.

Сорок пять минут до рассвета.

Пленнику натянули мешок на голову, обмотали скотчем, оставив рот, чтобы дышал. Так же тихо выбрались из квартиры из дома.

Тени в ночи – одна за другой: автоматы в плечо, улица просматривается через приборы ночного видения.

Лодочник ждет.

Тимоха сидит на пленнике: придавил ногой, чтобы тот не шевелился даже.

Лодочник завел мотор.

Макогонов, Штурман и Муфтий решают, что делать.

Сорок минут до рассвета.

Штейн горячится:

– Успеем!

Штурман сомневается.

Макогонов принимает решение:

– Будем брать. Завтра уйдет. Факт уйдет. Этого взяли, завтра они узнают, что этого взяли. Хоп, будем брать.

Они взобрались на броню. Макогонов на командирском месте.

– Лодочник, седушку мою. Адрес в Черноречье. Поехали.

– Поехали, – отзывается Лодочник. – Ну что, смертнички.

– Язык отрежу.

Тихо работает мотор у БРДМ; неслышная машина «бардак» – самая для ночной работы.

Макогонов теперь был уверен, что сведения, полученные от задержанного боевика, точны и не требуют доказательств и проверок. И времени у них все равно не было проверять, – сомнения в такой момент могли лишь помешать делу. Вспомнил Макогонов: «По имеющейся информации, в Грозный из Веденского района Чечни для установления связи и координации действий бандформирований международного террориста Абу аль-Валида прибыл гражданин Турции некий Хамжед, являющийся доверенным лицом Бен Ладена…» Оно? Да наверняка. Точно оно. Нужно брать. Штурман? Штурман всегда сомневается: у него такая работа, ему по должности предписано сомневаться.

Добрались до Черноречья. Адрес в частном секторе. Не ошибешься – дом такой один на весь квартал двухэтажный кирпичный. Темные окна. Один факел на всю улицу. Тут же к факелу поднимается палка с мокрой тряпкой.

– Тот, думаешь? – спросил Штурман, когда бойцы занимали позиции перед штурмом.

– Тот, – ответил Макогонов. – Адрес не обкатан. Мельник со своей тройкой пойдет первым. Будем брать.

Штейн горячится:

– Термобаром в окна.

– Их живыми нужно взять. Может вырисоваться интересное дело. Мельник первым пойдет.